Эндрю Пайпер - Проклятые

— Думаю, моя сестра хочет, чтобы я нашел того, кто поджег дом.

Уилла подошла поближе, и я, положив руку ей на талию, притянул ее к себе.

— Как бы я хотела быть человеком, который может честно сказать: «Я не верю во все это», — сказала она. — Но я не могу. Итак, что мы будем делать?

— Не вы. Делать буду я. Я поеду в Детройт.

— Сегодня?

— Мы не можем ждать, — сказал я. — Эш нам просто этого не позволит.

— А что ты собираешься делать, когда окажешься там? Что ты можешь сделать там, где за двадцать лет куча детективов из убойного отдела ничего не раскопала?

— Честно говоря, не знаю. Но если имеется что–то, что может заставить ее убраться отсюда, мне необходимо попытаться разыскать это, разве нет?

— Но почему именно ты? — Уилла посмотрела на меня, и я увидел темные круги у нее под глазами, которых не замечал прежде. — Разве мы не можем нанять частного детектива или что–то в этом роде? Дэнни, ты ведь нездоров ! Доктора говорили тебе…

— Никто другой этого не сделает. Все ключи от этой тайны находятся здесь. — Я слегка прикоснулся двумя пальцами к своей голове.

— Назови хотя бы один.

— Ну, это не совсем ключи в обычном понимании.

Уилла подошла ко мне, наклонила голову и решительно ткнула ею мне в живот. Довольно резко и достаточно сильно, еще бы немного сильнее, и я бы сложился пополам.

— Извини, — пробормотала она. — Лучше уж бодать тебя, чем кирпичную стену.

— Ты хочешь бодаться? Всегда буду рядом к твоим услугам.

Она посмотрела на меня.

— А не врешь?

Уилла тремя сжатыми пальцами сделала мне знак « Давай вниз!». На ее языке это означало, что она подает сигнал наклониться к ней, потому что меня сейчас будут целовать. Я сделал, как мне было велено, и почувствовал ее сухие, прохладные губы на своей щеке.

— Я все объясню Эдди сама, — сказала она. — А ты поезжай. Потому что если уж решили что–то делать, так нужно делать сразу.

Она развернулась и пошла к пешеходному мосту, а потом дальше по направлению к больнице, а внизу бежал нескончаемый поток машин.

Я долго, пока мог, смотрел ей вслед, стараясь сохранить в памяти ее фигуру, ее голос, жадно вдыхал воздух в надежде уловить сохранившийся аромат ее кожи, волос. Оставалось только надеяться, что когда–нибудь все это вновь вернется ко мне, прежде чем все мы исчезнем без следа.

В аэропорту в агентстве проката автомобилей клерк передал мне из–за стойки ключи от «Шевроле Импала» и, откусив кусок тако, поинтересовался, бывал ли я в Детройте прежде.

— Я тут жил, — кивнул я. — Миллион лет назад.

— Да?

— Правда, с тех пор тут все сильно изменилось…

Клерк посмотрел на меня с искренним сомнением.

— Бьюсь об заклад, что не сильно… — хмыкнул он.

Я подхватил багаж и направился к автомобилю. Ночь была такой пьянящей и беззвездной, словно космос начинался прямо на земле.

Есть ли на свете более пустынное и печальное место, чем контора проката автомобилей, после того как приземлился последний вечерний рейс и ты единственный, кто сидит в машине?

Оказывается, есть. В Детройте вообще много чего есть.

Накануне прямо из больницы «Масс Дженерал» я заскочил в торговый центр на Портер–сквер, бросил в сумку пару рубашек и джинсов и сразу направился в международный аэропорт Логан, где сел в первый вылетающий самолет. От гула авиационных двигателей я погрузился в глубокий сон еще до того, как самолет оторвался от земли, так что стюарду пришлось трясти меня, чтобы разбудить после посадки. Оказалось, я был единственным пассажиром.

Дорога в город казалась незнакомой — ничто не напоминало о том, как важно для меня это место. Дешевые рекламные щиты, которые могут заинтересовать разве только адвокатов средней руки да судебных приставов. Земельные участки — ни фермерские поля, ни жилые массивы — больше напоминали нечто среднее между свалками металла или складами всякого хлама и мелкими фабриками по производству ширпотреба. Правда, все они были давно закрыты, и повсюду у складских ворот стояли автомобильные фуры, только при этом почему–то казалось, что они стоят там не под погрузку, а словно забаррикадировав нечто находящееся внутри.

Потом я свернул на развязку, с которой можно было попасть на скоростную магистраль, ведущую к южной границе деловой части города. А вот и они!

На горизонте возвышались огромные колонны, и в их темных стеклах отражалась синева ночи. Наверху самой высокой башни, стоявшей на удалении от всего остального, светились неоновые буквы GM, казавшиеся монограммой, начертанной прямо на небесах.