Андрей Лавригин: Осколки Прошлого

На столике станции, теперь напоминавшей место жестокого убийства, сквозь бурые пятна мигал внутренней звездочкой инфокристалл.

Полностью опустошенный, я подобрал его и пошел к кристаллу связи. Пара минут и эмообраз загружен в сеть на тот же самый исторический портал, где я прочитал заметку. Туда же, посомневавшись секунду, я отправил всю написанную только что музыку.

Я не думал о тщеславии. Будь так, я бы предварительно все довел до ума. А сейчас, я даже не слушал, что у меня получилось. Это было неважно. Важно было рассказать всю историю. Чтобы уберечь память дорогих мне людей.

И пусть меня потом за это взгреют хоть все соционики Солнечной, но я поставил ограничение по возрасту в 17 лет. Столько же, сколько и мне самому.

Внутри разливалось странное умиротворение. Все что я смог для них, я сейчас сделал.

Я пошел в гостиную встречать многочисленных гостей. Которые наверняка заявятся в гости. Подозреваю, что такое обильное высасывание пси-энергии обязательно заметят со спутников, и Вим, обязательно с командой, наверняка примчится сюда, как только узнает. Могут вообще заподозрить повторение Венерианской катастрофы.

Гостиная выглядела ничуть не лучше моей комнаты. Будто ее оставили минимум на тысячу лет. Светлое дерево стен отныне стало серым, усеянным большими и малыми трещинами. Во всех цветочных горшках лишь горсти пепла. Металл кухни проржавел насквозь, обивка с диванов облезла и почернела, их ножки подломаны. Дверь в "класс" украшала огромная рваная дыра. Потолок сгнил, и местами в нем были такие же рваные дыры.

Я глянул в окно и присвистнул. Оказывается, я изуродовал не только дом. Поляна вокруг него, ранее зеленая, полная жизни, теперь была покрыта ровным слоем пепла. Деревья, самые близкие к поляне, полностью ссохлись, их ветки украшали черные трубочки листьев, которые сейчас черным дождем опадали на землю. Лишь чуть дальше в лесу были заметны деревья, не так сильно подвергшиеся моим издевательствам - листья были желтыми, будто наступила осень. И совсем-совсем вдалеке - зелеными.

Мне подумалось, что сверху все это выглядит гиганстким темным кольцом, где самая черная часть мой дом. На чем он сейчас держался - не знаю. Возможно, какими-то остатками сознания, я все-таки ограничил свои аппетиты и принялся собирать энергию только вокруг него.

Я устало плюхнулся на вдруг ставший невообразимо древним диван и прикрыл глаза в ожидании гостей.

Мне опять вспомнился Венера. Но я не заметил никакого внутреннего противодействия этому. Я вспомнил, все как было. И теперь уже никогда не забуду.

Раздался шелестящий шорох гиперпортала и прихожую наполнил топот ног.

Первая в двери показалась Лил, и она ошарашено замерла при виде меня в центре армагеддона. За ней маячил Вим.

Я сказал:

- Лил, я тут подумал... Давай переедем в Город?

Для нашего пустячного спора с Лорой, Старик организовал целый фестиваль. И организованный на полном энтузиазме этого человека, он был поистине всеобъемлющь. 20 коллективов всевозможных жанров, еще с десяток исполнителей одиночек, включая Лору.

И я, умудрившийся за три недели до начала найти людей, готовых мне помочь сыграть мою музыку. Я все-таки хотел, чтобы у меня она была живая. Ведь это и было сутью спора - чистые инструменты, против музыки образов.

Нам пришлось репетировать как одержимым, чтобы успеть нормально подготовится к концерту. Мне повезло, что я нашел людей, поддержавших меня в этом.

Низкорослый Генрих, сын Вима и мой ровестник - ритм-секция. Мою музыку он невзлюбил с первой ноты, но так как очень хотел попасть на концерт, скрипя сердце согласился с моим предложением. Генрих оказался очень ответственным парнем и выучил свою партию от и до. А я увидев впервые его огромную "кухню" проникся к нему уважением. Он мало того, что использовал все конечности для управления ударными, так еще подключал и псионику, для одновременной игры на нескольких более современных инструментах и звуковых кристаллах. Он умудрялся играть одновременно сразу четыре партии: ударные, бас-линию, и две партии фона для создания большего объема.

Тощий, как палка, Людберг - универсальный гитарист. Это был энергичный, почему-то лысый мужчина, возрастом 613 лет, и я всегда немного робел перед ним. Как мне кажется, он помог мне, просто потому, что хотел вспомнить свою молодость и свое детское увлечение музыкой. Но не смотря ни на что, он обладал хорошей техникой игры и свой многофункциональный инструмент знал от и до. К тому же его страсть к шоу, сделала из него фронтмена группы, так что Людберг прекрасно вписался в команду.