Андрей Лавригин - Осколки Прошлого

В свое, и довольно далекое, время я полюбил КА и много размышлял об этой книге. Идеи фонтанировали рекой, мир Альвандера выглядел не завершенным, и, казалось, скрывал за своими кулисами еще много волнующих тайн. Я был чуть моложе, я был восторженней, моря казались по колено, а пуд соли - на один укус. И я взялся писать фанфик.

С самого начала, он был задуман, как попытка раскрыть и достроить те аспекты общества псиоников, о которых автор не сказал ничего. Это и экономическая система, и более подробное построение социума. Но главное, о чем я хотел сказать - это об искусстве, которое может существовать в мире Альвандера. Я задумывал повесть, где вместо науки и производства, как это было в оригинале, во главу угла будет поставлено искусство. Я хотел создать Алвандера-музыканта, и показать его путь и преодоление его "Барьера". Такой вот производственный роман о творчестве.

Но что-то писать, это даже не мешки ворочать - это гораздо хуже. И повесть неоднократно откладывалась мной в дальний ящик.

Шло время, я становился циничнее и, возможно, злее. Во время перерывов, главная идея фанфика не раз переосмысливалась, а сюжет, в итоге, поменялся практически кардинально. Поэтому книга, в конце концов, вышла далекой от оригинала, как по стилю, так и по настроению. В конце концов, я понял, что у меня получилась... драма.

Драма о том, как в благополучном обществе может возникнуть неблагополучная жизнь. Драма о человеке, который не может жить даже в утопии.

Прошлое псиоников не могло быть благополучным всегда. Неизбежно должны были быть кризисы, или даже целые катастрофы. Именно экскурсом в прошлое, по сути, и является моя повесть.

Здесь, мир за Барьером предстает в чуть более мрачном свете. Нет, нет, я не превратил его в парк аттракционов для вояк, кровавых интриганов и таких героев, как Володька Старинов (никаких грязных намеков - мне нравится и этот персонаж, и его мир). Но я обязан предупредить, что тот идеально бесконфликтный мир, построенный Сергеем, в моем произведении дал крепкую трещину. В качестве оправдания, отмечу, что это полностью оправдано сюжетно и Чеховские ружья развешаны мною предельно аккуратно.

Наверное, я слишком сгустил краски, поэтому поспешу Вас заверить - в конце, я постарался сделать то, чем сильны книги Садова - выношу хоть и простую, но позитивную мораль. Робко надеюсь что, как и у Сергея, это получилось у меня сделать вдохновляюще.

Ну что ж... Предупреждающие таблички развешаны, все стрелки переведены, и вы дадите зеленый свет моей повести. Надеюсь, что вы прочитаете ее до конца, и она вам понравится. Возможно, она сможет слегка утолить ваш "голод" по Вселенной Альвандера.

И в заключение... Я робко, но, каюсь - тщеславно, лелею надежду, что с фанфиком ознакомится и сам Сергей. Его высказанное мнение - неважно, положительное или отрицательное - было бы для меня самой лучшей наградой.

Младенец лежал неподвижно.

Его лицо застыло в плаче; рот широко раскрыт в беззвучном крике; а из распахнутых глаз спускаются дорожки слез. На подбородке собралась капелька, которая, казалось, вот-вот упадет вниз, но она медлила и медлила - целую вечность. Младенец тянул руки вверх, будто хотел дотянуться до кого-то, обнять и никогда не отпускать. Словно застывшая навеки мольба: "Не отпускай меня, я хочу быть с тобой!"

Но этот кто-то нарушил его просьбу. И сейчас ребенок один, затерянный где-то в Сибирских лесах, в неказистом сарае, лежит на грубом деревянном столе, словно древняя восковая статуя. Любой скульптор, создавший такую, навеки бы обессмертил свое имя. Но это не было произведением искусства - младенец жил. Странной и очень... очень медленной жизнью.

Комнатенка словно была погружена в вечный сон. Даже блестевшая в свете от окна пыль, казалось, бездвижно повисла в воздухе. И только пульсирующий огонек кристаллика в медальоне на шее младенца, говорил, что время не остановило свой бег.

В конце концов, мерцание огонька привлекло своего зрителя. Нарушив густую тишину этого места, снаружи захлопали крылья, и вскоре, на ветку дерева за окном, села ворона. Черным, немигающим взглядом она уставилась на младенца.

И снова наступила тишина. Шли минуты... Часы..?

Снаружи послышались тихие шаги - кто-то неторопливо шаркал босыми ногами по суховатой траве.