Виталий Владимиров - Закрытый перелом

... Иван Сергеевич, покачивая головой, постепенно задумывался над доводами Виктора, его убеждала неопровержимая логика молодого специалиста. Иван Сергеевич даже сам подсказывал Виктору, в чем был не прав Марчук. Иван Сергеевич сокрушенно чесал в затылке - как же это он раньше не понимал таких простых вещей! - и Виктор был счастлив, настолько счастлив, что ему чудилось, что это вовсе не сон, а настоящая реальность. Виктору стало легко на душе, он даже любил Ивана Сергеевича и каялся в том, что несправедливо обижал этого прекрасного человека. Иван Сергеевич уже ставил аккуратный знак процента - косая палочка с двумя ноликами, - последовательно зачеркивая им цифры и тридцать, и двадцать пять, и двадцать... Иван Сергеевич хотел уже было перечеркнуть таким образом и цифру пятнадцать, но замер. Виктор услышал телефонный звонок, который требовательно прозвучал внутри Ивана Сергеевича. Иван Сергеевич остался неподвижен, а внутри себя снял телефонную трубку и односложно, но с готовностью отвечая, выслушал чей-то бархатный гулкий голос. Беседа была короткой, судя по тону, доверительной и закончилась бурными взаимными пожеланиями и бодрыми приветственными салютами, словно расходились после встречи на далеком меридиане два фрегата. Иван Сергеевич положил карандаш поперек листа с перечеркнутыми цифрами и сочувственно взглянул на Виктора. - Вот Георгий Аркадьевич звонил, у него в лаборатории тоже опыты поставили, какие Марчук ставил, и получили, понимаешь, Коробов, получили-таки тридцать процентов прироста... Эх, ты, балаболка, зря я тебе поверил...

... В другом сне майор Савелов писал и писал свой длинный рапорт, сочувственно кивая головой Виктору. Виктор видел одновременно и майора Савелова, и себя, и то, что пишет майор. А получилось так, что Виктор говорил одно, а майор писал совсем другое. При этом майор внимательно выслушивал объяснения Виктора и все его слова обращал против Виктора. Работа эта была нелегкая, иногда майор задумывался, но, преодолев временно возникшую сложность в изложении какой-то мысли, веселел и уже даже совсем с симпатией глядел на Виктора. Майор дописал рапорт, отметил этот факт точкой, аккуратно поставленной в конце последней фразы, посмотрел с удовлетворением на исписанный лист и поставил готическую, вытянутую в струнку по стойке "смирно", подпись. Вздохнул, сдвинул фуражку на затылок, поднялся и вышел, скрипя сапогами. Виктор, по мере того, как давал объяснения и одновременно читал рапорт майора Савелова, все отчетливее понимал всю безысходность своего положения и бесполезность своих объяснений. Он смотрел на листок рапорта, оставленный майором на столе, и безумное желание прекратить разом эту духовную пытку подсказало ему такой простой и такой желанный выход. Виктор листок рапорта, свернул его вчетверо, скатал в трубочку и зажал в кулаке. А кулак сунул в карман куртки. И там, в кармане, обнаружил дырку, в которую протолкнул трубочку рапорта. Половина дела была сделана. Виктор встал и подошел к двери. Глубоко вздохнул и выдохнул - словно весь встряхнулся. По коридору отделения милиции Виктор прошел не торопясь, по-деловому равнодушно. Все были заняты своими заботами и никто на него не обратил внимания. Солнечный свет летнего дня приветствовал Виктора на пороге, и только, когда Виктор вышел из переулка, в котором находилось отделение милиции, на широкую улицу, то увидел майора Савелова. Майор стоял спиной к нему на другой стороне улицы, заложив руки за спину. В руках он держал белый конверт. Майор приоткрыл металлический козырек красного почтового ящика, на котором наискось было написано белым "Для Москвы" и опустил письмо. За это время Виктор успел дойти до подземного перехода, ведущего в метро. Виктор ехал в метро и, казалось, на вкус, на цвет, на запах ощущал пьянящий воздух свободы: хочу - в кино, хочу - в ресторан, хочу - в осенний лес за городом, хочу - ... Что хочу, то и ворочу. Дома он скинул куртку, ботинки и завалился на кровать, закинув за голову руки. Все данные Виктора - адрес, фамилию, служебный телефон, место работы - майор написал в рапорте. Майор их не запомнил, наверняка, не запомнил, а если и запомнил, то пойди теперь докажи, что Виктор был в милиции. Виктор рассмеялся, сел на кровать и бритвой подпорол подкладку куртки. Белая трубочка бумаги осталась белой, когда он раскатал ее, осталась белой, когда он развернул вчетверо сложенный лист, осталась белой, когда он перевернул лист. Бумага была пустой. И Виктор с ужасом понял, что он, не посмотрев, взял этот лист бумаги со стола, а рапорт унес с собой майор Савелов, запечатал его в конверт и опустил в красный ящик с надписью "Для Москвы"...