Юрий Брайдер - Ищейка

- Куда? - недружелюбно спросил он.

- К Льву Карповичу.

- Шеф на базе, - буркнул амбал и выплюнул спичку, которую до этого перекатывал в зубах.

В наступившей тишине был явственно слышен шорох мышей, орудовавших на складе, и характерный писклявый голос директора, разговаривающего с кем-то по телефону.

- А кто там говорит? - спросил Кульков.

- Радио говорит... Эй-эй, туда нельзя! - Но отчаявшийся Кульков уже ворвался в подсобку.

Как и следовало ожидать, директор находился на месте. Не прекращая хихикать в трубку, он пальцем направил Кулькова в мягкое кресло напротив себя, а ворвавшемуся следом амбалу указал на дверь. Телефонный разговор длился нестерпимо долго и для непосвященного казался абсолютной тарабарщиной. Наконец на том конце дали отбой, директор улыбнулся еще шире и протянул Кулькову свою пухлую ладошку. Физиономия его сияла. Точно так же она сияла и когда он клеветал на Воробьеву, и когда его самого распекал судья.

- Героической милиции привет! Наслышан, наслышан о ваших подвигах! Яша! Прими у товарища шинельку!

Возникший, как джин из сказки, Яша молча содрал с Кулькова шинель, по-хозяйски встряхнул ее, как охотник встряхивает шкуру освежеванного зверя, и поместил на плечики в шкаф ампирного стиля.

- Я, собственно говоря, вот по какому вопросу... - начал Кульков.

- Одну минуточку, - перебил его директор. - Яша, организуй там, что положено!

- Так вот, - продолжал Кульков, безуспешно пытаясь придать своему лицу выражение, недавно подсмотренное у прокурора. - Разговор у нас будет серьезным...

- А ко мне всегда с серьезными разговорами ходят! Я же не пивной ларек держу! Правда, фонды за этот квартал уже выбраны, но для вас постараюсь! Вам для спальни или для гостиной?

- Для какой спальни? - не понял Кульков.

- Для вашей, я так думаю. Какая у вас сторона - северная или южная?

- Сторона у меня северная, но это как раз никакого значения не имеет!

- Имеет! - проникновенным голосом заверил его директор. - Это имеет решающее значение. Если сторона северная, темный цвет не годится. Могу предложить белый с позолотой. Из шести предметов. Импортный.

- Мне ничего не надо! Я совсем не за этим сюда пришел! - едва не закричал Кульков, но вновь появившийся Яша прервал его.

- Вот! - сказал он, выставляя на стол две бутылки коньяка и шампанского. - Французского не было, - с тяжелым вздохом он высморкался в рукав.

- Эх! - впервые на лице директора мелькнуло нечто вроде раздражения. Ты бы еще самогона принес! Простое дело нельзя поручить! Ты что, не знаешь, кто у нас в гостях? У товарища уникальные, нежные чувства! Их беречь надо! Это ты понимаешь?

- Понимаю, - Яша сделал притворно-покорный вид и к бутылкам добавил пару крупных лимонов.

- А раз понимаешь, то иди! - директор извлек из сейфа два широких хрустальных бокала.

- Нет, нет, я не буду! - запротестовал Кульков.

- Обижаете, молодой человек! У меня больная печень, я действительно не могу, но вместе с вами сочту за честь!

- Нет! Даже и не уговаривайте!

- Тогда хоть глоток шампанского!

- Я вообще ничего не пью! Только воду! Мне нельзя! Мне станет плохо!

- Ну если нельзя, другое дело. Яша, убери!

Увидев нетронутые пробки, Яша что-то разочарованно промычал. Не успел он удалиться, как затрещал телефон.

- Алле! - пропел директор в трубку. - Слушаю, Мирон Миронович! Понял, Мирон Миронович! Какие могут быть проблемы, Мирон Миронович! Сейчас буду, Мирон Миронович!

Не успел Кульков ничего сказать, как директор вскочил, на прощание тряхнул его руку и, прочирикав: "Прошу прощения! Неотложные дела! Значит, как договорились - белый с золотом! Зайдите числа десятого!" - поспешил к выходу. Кинувшийся за ним Кульков, столкнулся в дверях с Яшей, внушительным и тяжеловесным, как скифская каменная баба.

- Велено проводить! - с палаческой ухмылкой сказал он, накинул на Кулькова шинель, дружески похлопал по плечу так, что тот пошатнулся, и осторожно, но решительно выставил на улицу.

Там уже давно шел холодный нудный дождь, сеял, на желтую глину, на серый асфальт, на голые веники деревьев, множил пузыри в лужах, стекал за шиворот... Кульков медленно брел под дождем и мучительно соображал, к какому именно из двух известных ему Мирон Мироновичей отправился директор магазина, к тому, который собирал на помойках пустые бутылки, или к тому, который заведовал общим отделом райисполкома.

Стараясь оттянуть возвращение домой, где, как можно было догадаться, ничего хорошего его не ожидало, Кульков без всякой цели бродил по пустым, мокрым улицам и совершенно случайно оказался в хвосте небольшой похоронной процессии, рядом с горбатой дурочкой Гиндой, не пропускавшей ни одного подобного мероприятия.