Юрий Брайдер - Ищейка

Деревня состояла из восьми хат, в девятой, разделенной пополам дощатой перегородкой, располагался магазин и давно закрытый по причине отсутствия персонала фельдшерско-акушерский пункт. Дирижабль отправился искать место, где можно было бы спрятать машину, а Кульков вошел в магазин. В данный момент здесь находились всего два человека: продавщица (она же завмаг, грузчик, истопник и уборщица), нетерпеливо вертевшая в руках связку ключей, и тщедушный дедок в галошах на босу ногу, копавшийся в ящике со скобяным товаром. Деду нужен был гвоздь, причем один-единственный, а поскольку он стоил значительно меньше одной копейки, сделка купли-продажи состояться не могла: взять гвоздь даром гордый старикан категорически отказывался, а продавщица, естественно, не могла выдать ему сдачу. Украшением магазина служили: холодильник ценой сорок рублей (без компрессора), телевизор за двадцатку (с расколотым кинескопом) и развешенная на стенке мелкоячеистая рыболовная сеть (вполне исправная и годная к применению). Кроме того тут было немало другого, никому не нужного, лежалого и запыленного товара, часть которого, судя по внешнему виду, была изготовлена еще до последней денежной реформы.

- Здравствуйте, - сказал Кульков. - Уже закрываете?

Появление в столь поздний час незнакомого человека, да еще в милицейской форме, повергло продавщицу в состояние, близкое к шоку. Кульков тоже молчал, не зная как продолжить разговор. Надо было внятно, доходчиво и спокойно объяснить растерявшейся женщине цель этого визита, однако нужных слов Кульков как раз и не мог подобрать.

Выручило его появление Дирижабля. Времени даром тот, как видно, не терял. На его шее висела тяжелая мониста золотистого лука, а на сгибе локтя - несколько низок сушеных грибов.

- Привет, Маня! - жизнерадостно поздоровался Дирижабль.

- Я не Маня, - прошептала продавщица.

- Какая разница! Не Маня, так Таня. У тебя муж есть?

- Ага, - она кивнула.

- Этот, что ли? - Дирижабль покосился на деда.

- Не-е, это покупатель.

- А раз покупатель, пусть домой идет. Иди, папаша, иди. Мы тут свататься будем.

- А гвоздь? - осведомился дед.

- Гвоздь тебе в собесе на Первое мая бесплатно выдадут, - успокоил его Дирижабль и, не дожидаясь, пока озадаченный этой новостью дед удалится, с видом заправского ухажера, пританцовывая на ходу, подкатил к продавщице. Значит, муж у тебя есть! Ну, не беда! Со мной ты, Маня, мать родную забудешь, а не то что мужа! - тут его внимание привлекла рыболовная сеть. - Глянь, как раз то, что мне нужно! Сколько стоит?

Продавщица, смущаясь, стала объяснять, что сети продаются по разнарядке райпотребсоюза только членам рыболовной артели (хотя оставалось загадкой, откуда такая артель могла взяться в дремучем лесу).

- Жалко... - очень натурально расстроился Дирижабль. - Ну если так, иди к мужу. А мы здесь останемся. Можешь запереть нас, если не доверяешь. Имеется сигнал, что на твой магазин этой ночью налет состоится. Дошло?

- Ага, - продавщица снова согласно кивнула, хотя было заметно, что на самом деле до нее ровным счетом ничего не дошло.

- Подождите! - сказал вдруг Кульков, стесняясь молодой и симпатичной продавщицы, он отвернулся, чтобы поправить в носу ватные затычки. При этом одна из них совершенно случайно выскочила, и Кульков унюхал нечто такое, что сразу насторожило его. - Одну минутку...

Мимо стеллажей, на которых гирлянды кирзовых сапог соседствовали со школьными тетрадями, персолью и томатным соусом, он прошел в угол магазина, где из чугунного горшка извлек обернутый целлофаном конверт с тоненькой пачкой денег.

Решительно разорвав конверт (продавщица вскрикнула, решив, что переодетые в милицейскую форму грабители, завладев деньгами, сейчас примутся за нее), Кульков веером раздвинул купюры и выбрал из них одну сотенную. Именно от нее исходил едва уловимый мятный запах, напоминавший об аптеке, сердечных болях; немощной старости - запах, преследовавший его все последние дни.

- Не помните, кто вам ее дал? - спросил он у продавщицы.

- Парень какой-то еще перед обедом приходил. С бородой. На туриста похожий.

- Какие же сейчас туристы!

- И я так подумала. Опухший он какой-то. Грязный. Да еще в черных очках. Сначала вина просил, а потом бутылку лимонада купил. Я ему с сотни еле сдачу набрала.

Кульков снова понюхал новенькую, хрустящую бумажку и вспомнил, наконец, давно вертящееся на языке слово: "Валерьянка!" Точно - валерьянка. Разрозненные, казавшиеся случайными детали складывались в стройную, ясную конструкцию. У Кулькова взмокли ладони, во рту появилась неприятная сухость.