Юрий Тамразов - Сету атум

Мощный рев режет слух. Какая-то невероятная какофония, гул, но сила такая, что и я, и колдун – дети в сравнении с ней. Действовать не могу, мухой вишу на липкой паутине, – воздух меняется, становится материальнее, высасывает оставшиеся крохи энергии. Просто наблюдаю. Торжествующая улыбка на обезображенном лице колдуна. Яркое свечение за его спиной. Удивление в бездушных глазах, сменяется страхом. Струпья обгоревшей кожи – его лицо. Боль. Гул исчезает, воздух прекращает впиваться в тело.

– Я слышу тебя, Ирэт. Не бойся милый, я помогу ему. Сейчас. – Нежный голос звучит из-за спины корчащегося от боли колдуна. – Я пришла. Я здесь. Я повелеваю.

Колдун кричит от боли, его тело растворяется в пространстве, становится прозрачным. Уже вижу, как сжимается его сердце, толкает кровь по организму. Вижу, какими хрупкими становятся сосуды, вижу девушку, стоящую за его прозрачной спиной. Словно одета в паутину из его кровеносной системы. Напор крови рвет потерявшую эластичность ткань, едва различимый колдун захлебывается красным потоком, хлынувшим в тело.

Сверкают изумрудные глаза, она улыбается, смотрит на меня:

– И ты здесь, мой старый друг? – смуглянка окидывает меня ласковым взглядом. – Где Ирэт? Я слышала его голос, не твой .

– Ты… кто? – еле выдавливаю из себя вопрос.

– Я… – девушка осекается, всматривается в мое лицо. – Ты еще не он, ты Сету атум. И как вы умудряетесь подбирать такие похожие тела? – Длинные ухоженные пальцы откидывают прядь, обнажая правильной формы лоб, в голосе слышна легкая тоска. – Значит, еще не время. Еще не время, – вновь обращается ко мне девушка. – Сету атум. Мы уходим, пока не явился он. Пока я вновь не убила своего ребенка.

Мерцают поднесенные к глазам ладони, тело растворяется, теряет плотность в этом мире, теряет важность для этого мира. Теряет важность и мир, уходя вместе с тем, кто его создал. Лужа крови на асфальте у ног смуглянки – все, что осталось от колдуна. Надеюсь, жертвы уже вернулись в мир людей, пусть будет так. «И что я тут делал»? – шепчу, чувствуя простынь на теле.

***

Стиснув зубы, приподнимаюсь на локте, взгляд упирается в светлые обои. Живой, дома. Уже хорошо. Дыхание спирает от стегнувшей по нервам боли, делаю усилие над собой, спускаю ступни на теплый ламинат, шатаясь, бреду в ванную. Для уверенности лучше опереться о стены.

Кафель в ванной ускользает от взгляда – не могу сфокусировать зрение, голова гудит, каждый шаг вызывает гримасу на лице, почти падаю, упираюсь ладонями о раковину. Плечо еще не зажило, на пластинах груди вздулся багровый шрам, рваной линией переходит на рельеф пресса – привет от колдуна. Аналогичный украшает спину. Его, конечно, не вижу, но чувствую очень хорошо. Лицо не тронуто, только кожа неестественного цвета, бледная, отливается зеленью. Неплохо, шрамы, если они не затянутся до завтра, можно скрыть, а вот синяки и ссадины на лице от любопытных глаз не утаишь.

Надо поспать, просто поспать. Часов семь, а то и восемь. О, восемь часов на сон – невиданная роскошь!

Конечно, я проспал больше. Спал до глубокой ночи, давая телу вожделенный отдых, возможность восстановить силы, зализать раны. Вставал лишь раз, уже под вечер – Мамонт напомнил о своих потребностях, стащив меня с кровати.

В зеркалах становится опасно, если так пойдет и дальше, придется обучаться стрельбе. Живучесть, свойственная всем сету атум, повышенный метаболизм – спасают. Наша сила раскрывается в зеркалах, но и в реальном мире мы кое-что можем. Перед тем, как упасть, лишаясь чувств, в сон, дал установку своему организму на ускоренное восстановление ресурсов.

Теперь о похождениях прошедших дней напоминают разве что едва заметные синяки. Жилистое, увитое мышцами тело налилось силой, требует выхода накопленной за день энергии.

Да, это наша беда. Мы забываем слово «отдых», или слово «безделье». Охотник, укоренившийся в нас, разгоняет психику, а с ней и картину мира. Летишь по жизни, словно многотонный локомотив. Чем дольше живешь – тем больше врастает в тебя охотник, тем сложнее остановится. Говорят, счастливчики, дожившие до глубокой старости, даже на смертном одре продолжают нырять в зеркала, вести людей, приносить в этот мир частичку Бога. Я не старик, но оставить мир на произвол судьбы уже не могу. Как бы громко это не звучало.

Умащиваюсь на кровати, готовлюсь к погружению. Тепло. Приятное покалывание волной прокатывается по уставшему телу – значит, кровеносная система в норме, несмотря на литры кофе, что бродят по организму. Смеживаю веки, начинаю снижать темп дыхания. Уши ловят отзвуки жизни ночной квартиры: мозг, взбудораженный звуками во тьме, начинает вырисовывать ужасающие картины. Просыпаются давно забытые детские страхи. Усмехаюсь, направляю внимание на поскрипывание работающего компьютера. Оно умиротворяет, растворяя воображаемых чудовищ. Дыхание замедляется. Ладони разжимаются. Дыхание замедляется. Мускулы лица расслабляются. Медленней. Вижу дверь. Еще медленней. Направляю свое отражение в открывшуюся сцепку междумирья. Еще медленней, еще, еще, еще…. Плеск волн.