Андрей Мартьянов - Творцы апокрифов

Дугал восхищенно присвистнул и яростно закивал, жестами показывая, что полностью одобряет все сказанное и присоединяется. Франческо растерянно привстал, на всякий случай приготовившись к худшему. Изабель, с которой, похоже, никогда так не разговаривали, закусила губу, уставилась на Гая сухо блестящими злыми глазами, потом отвела взгляд и неохотно произнесла, глядя куда-то в сторону:

– Извините, сэр. Я… Я слишком разозлилась.

– Впредь постарайтесь следить за собой, – оборвал ее сэр Гисборн, мимоходом подумав, что ему удается без запинок произносить столь длинные и назидательные речи только в случае, когда он начинает всерьез злиться. – Так мы будем говорить или?..

– Будем, – устало вздохнула девушка, и тут же с протяжным воплем вскочила и бросилась к костру, успев мимоходом шлепнуть отвлекшегося Франческо по затылку: – Peeparollo, раззява, куда смотришь? Горит же все! Предпочитаете угольки грызть на голодный желудок?

С утра небо затянуло низкими серыми тучами, не предвещавшими путешественникам любых сословий ничего хорошего, а после полудня зарядил дождь. Не быстротечный ослепительный ливень, после которого все кажется новеньким и только что появившимся на свет, а воздух опьяняет, точно молодое вино, но мелкая накрапывающая мокрядь. Она сводила с ума своим монотонным шелестом по сукну низко надвинутого капюшона, и, подобно зеленоватой плесени, проникала везде, облепляя вещи скользким тонким слоем измороси.

Наезженная и разбитая тележными колесами дорога к середине дня превратилась в грязевую реку, и Гай слышал, как его конь почти по-человечески вздыхает, в несчитаный раз вытаскивая глубоко увязшие в густом месиве ноги. Промокло все, от суконных плащей до металлических частей на сбруях лошадей и хранившихся в толстых мешках кольчуг, и Гисборн с мрачным весельем размышлял о том, что если до вечера не встретится человеческого жилья, придется снова разбивать лагерь в лесу. Хуже представить нечего: костер не развести, одежду не высушить, кожа седел непременно покоробится и начнет натирать лошадям спины, по бронзовым и стальным пряжкам расползутся пятна ржавчины, а вдобавок придется спать на мокрой подстилке – благодарю покорно!

Здешних мест он не знал, и потому все, что мог сказать о расположении маленького отряда из четырех человек на лике земли – они медленно продвигаются по тракту где-то лигах в двух-двух с половиной от Пуату, родины королевы Англии Элеоноры Аквитанской и столицы одного из древнейших графств Франции. Города, давно оставшегося позади, Гай толком не рассмотрел: приехали вечером, уехали утром. Все, что он успел заметить – красно-коричневые стены подступивших к самой реке укреплений да длинный гулкий деревянный мост в три пролета над серой водой. Впрочем, как верно сказано, «кто видел один город – видел все остальные».

Мимо тянулся унылый лес, пропитавший ненавистной водой до самых корней, да изредка проплывали вдалеке либо башни замка местного барона, либо мелькало скопление грязно-соломенных крыш, означавших деревню. Гисборн затруднялся определить не только свое местонахождение, но и время суток – то ли вечерня, то ли уже давно за повечерие. Солнцу не хватало сил пробиться сквозь свинцовую завесу облаков, а природное чутье назойливо твердило Гаю, что давно пора остановится, дать лошадям отдохнуть, а людям перекусить.

Сзади раздались ритмичные приближающиеся шлепки и недовольное лошадиное фырканье. Оглядывать сэру Гисборну не хотелось, он терпеливо подождал, когда преследователь поравняется с ним стремя в стремя. Впрочем, Гай догадывался, кто стремится его нагнать, и не ошибся, заметив справа серую конскую морду, тоскливо клонившуюся вниз и ставшую от дождя черной.

– Всегда казалось, что худшая из кончин – это утонуть, – голос Мак-Лауда звучал не так бодро, как обычно. Шотландец резким движением сбросил капюшон и яростно замотал головой, пытаясь хоть немного отряхнуться. Мокрые слипшиеся пряди некогда роскошной гривы теперь походили на грязную свалявшуюся шерсть, по косичкам текла вода. – Еще немного, и начнем пускать пузыри, а потом обзаведемся рыбьими хвостами. Я уже чувствую, как у меня растет чешуя. Может, сделаем привал?

– Здесь? – Гай пренебрежительно махнул рукой в сторону пожухлых перелесков вдоль обочины. – Тогда мы точно захлебнемся еще до наступления ночи. Что говорят наши проводники?