Андрей Мартьянов - Творцы апокрифов

– Вы из Англии? – удивился Гай. Из-за острого языка и вызывающего поведения сей дамы он счел, что мистрисс Изабелла итальянка или откуда-нибудь с Полуденного побережья Франции, но не предполагал, что столкнулся с соотечественницей.

– Из Бристоля, – кивнула девушка. – Мы свободные горожане в пятом, если уже не шестом поколении, – сообщив это, она выжидательно покосилась на отделенных от нее пламенем костра собеседников. Шотландец внезапно проявил сообразительность:

– Может, посидите с нами, мистрисс Изабель? – в его голосе прозвучало нечто, весьма напоминающее вежливость.

– Конечно, почему нет? – девушка подобрала вымокший до колен подол зеленого платья, уселась рядом с Франческо на заботливо подстеленный им кусок мешковины и нарочито внимательно принюхалась к витающим над полянкой запахам. – Кстати, мессиры, я действительно очень вам признательна. До моего чуткого слуха долетело, будто вы направляетесь в Палестину. Я могу для вас что-нибудь сделать: деньги, хорошие лошади, заемные письма, надежные проводники прочее в том же духе? В первом же крупном городе люди моего дядюшки предоставят вам по моей просьбе все необходимое.

Сэр Гисборн поймал себя на том, что все больше и больше погружается в недоумение. Девица Изабель явно не собиралась исходить воплями и слезами. Ее самообладанию могли бы искренне позавидовать многие из обитателей двора принца Джона. Она ничуть не походила на ту вздорную особу, которую они видели в Туре – на поваленном бревне удобно устроилась рассудительная, воспитанная (хотя по-прежнему резковатая в высказываниях) молодая женщина, знающая цену себе и другим. И сделанное ей предложение соответствовало всем принятым законам и традициям: услуга за услугу, добро за добро.

– Нам ничего не нужно, – Гай с легким изумлением понял, что говорит не кто иной, как он сам. – Разве что, если вам не в тягость, расскажите, что здесь произошло? Мессир Франческо…

– У Феличите слишком буйное воображение. Он частенько принимает собственные вымыслы за правду, – покачала головой Изабель, посмотрев на притихшего молодого человека так, будто он доводился ей непутевым, но любимым младшим братом. – На самом деле все намного проще и, к сожалению, куда непривлекательнее. Обычное зрелище людской жадности и стремления поживиться за счет ближнего своего. Не думаю, что вам, мессиры, стоит уделять внимание бедам каких-то презренных торговцев. Спасибо за помощь и за то, что рисковали ради нас, но мы ходим разными путями.

– Не лучшего же вы мнения о благородном сословии, – негромко заметил Мак-Лауд.

– Я помню свое место в мире, – отозвалась девушка. – Мы всегда уважали законы и терпели, если королям приходила в голову блажь выжимать нас до последней монеты и капли крови. Но я также твердо знаю, что солнце встает на восходе, сборщик налогов намного ближе, чем король с его якобы справедливыми законами, а едущий по дороге торговец – полезная, хотя и противная на вид тварь, которую благородным людям можно и нужно грабить, ежели возникает настоятельная необходимость срочно подправить пошатнувшиеся дела. Просто, незамысловато, безопасно и в большинстве случаев совершенно безнаказанно.

– Монна Изабелла… – жалобно заикнулся Франческо.

– Если господам неприятно меня слушать, достаточно сказать об этом, и я немедленно умолкну, – холодно сказала мистрисс Изабель, превращаясь в готовую к нападению мегеру.

– Значит, это были грабители, – Мак-Лауд словно не заметил резкой перемены в настроении девушки. – Сдается мне, мистрисс Злючка, вы знаете, кто они такие. Не поделитесь с нами?

– Мало ли что я знаю… Например, мне известно, кого в ваших краях называют «баохан ши», – сердито отрубила девушка, лишний раз подтверждая, что помнит постоялый двор в Туре и брошенные ей вслед слова Дугала. – Но я отнюдь не тороплюсь кричать об этом на всех перекрестках. Зачем вам какие-либо имена? Не стоит трудиться, притворяясь, что вы собираетесь что-то предпринимать. Вы все одинаковы – думаете только о себе. Да, если неприятности случаются с вами или вашими родичами, вы немедля выдумаете сотню возвышенных слов и броситесь на помощь. А мы что? Так, пыль под ногами!

«Мало одного любителя почесать языком, так теперь их двое свалилось на мою голову, – уныло подумал Гай. – Надо ее остановить, не то до самого рассвета будет упражняться в злословии, а толком ничего не скажет».

– Помолчите-ка оба, – внушительно произнес сэр Гисборн. – Мистрисс Уэстмор, вы, похоже, умная девушка, но неужели ваши родные не уделили времени вашему надлежащему воспитанию? Если вы не верите в справедливость и защиту закона по отношению к вашему сословию, это целиком и полностью на вашей совести. Однако мне больше не хотелось бы слушать подобные речи. Еще мне кажется, что вам в первую очередь стоило бы подумать о ваших друзьях и знакомых, которые погибли там, на болоте, и о том, что вряд ли кто-нибудь из них заслужил такую смерть. Вы хотите, чтобы все так и осталось? По этой дороге еще не раз пойдут обозы, ничем не отличающиеся от вашего, и кого им винить в своих бедах? Не вас ли, потому что вы не пожелали никому ничего говорить? Ваш друг расстался с жизнью, защищая вас, а вы не хотите даже попытаться отыскать и наказать виновного?