Ирина Ванка - Секториум

Так и вышло. После полугода нервной работы Миша сообщил, что готов предложить сигирийским коллегам сенсацию. Уже тогда я почувствовала: что-то будет. Крупные события у нас не происходят поодиночке. Грядет череда потрясений. Начало им положил Мишин визит в патентную контору, которая отвечала за коммерческие открытия. За прочие открытие в Сигирии отвечали только устроители Шарумских «перформансов».

Миша изложил идею сенсации. Сиги, со своей стороны, собрали комиссию. В сети не появилось ни одного иероглифа о том, что в Галактике готовится небывалый технический прорыв. Слава Мише пока ни с какой стороны не грозила. «Вдруг засекретили?» — думала я, но сетевые взломщики из Шарума не обнадежили. Ничто не предвещало скорого богатства Мишиным кредиторам. Он ходил на собеседования, как на вахту, возвращался бледный. Он потерял аппетит и уставал так сильно, что не мог спать, но огонь в глазах его не погас. Подходил срок — он снова отправлялся на собеседование. Казалось, этому не будет конца.

— Теория кажется им логичной, — проговорился однажды Миша, — но они уверены, что проверить это на практике невозможно. Эх, показать бы им корабль. Я, оказывается, не первый, кто пытается решить проблему скоростей за счет времени. Говорят, был опытный образец. Если бы они еще раз поверили… я собрал бы макет своими руками. Если бы только эти жмоты профинансировали лабораторию.

На этот раз Миша всерьез решил одолжить у сигирийского правительства. Одолжить по крупному. Имо зашел ко мне узнать, как дела. Не случилось ли с Мишей беды? Давно он не приходил в салон поругаться.

— Как ты относишься к Мише? — спросила я откровенно.

— Хорошо, — сказал Имо.

— Если можно, подробнее.

— Вполне хорошо.

— Тогда почему ты поступаешь с ним так?

— Я могу использовать корабль только для защиты.

— Это отец вбил тебе в голову?

— Неважно.

— Важно. Ведь ты живешь с нами, а не с ним, поэтому важно. Кем ты себя чувствуешь, флионером или человеком?

— Гибридом, — сказал Имо, и, немного помолчав, повторил мысль. — Для опытов борт не дам.

— Хоть бы прокатил нас на Землю. Мишка скоро с ума сойдет. И я с ним за компанию.

Миша сходил с ума от общения с комиссией. Чем дальше, тем больше. Его позвали на работу в экспертный совет по нестандартной технической ерунде, которую сиги подбирали в космосе. Только Миша сам был горазд производить ерунду, поэтому отверг предложение. Ему сделали предложение работать инженером-проектировщиком в серьезной конторе, которое Миша тоже отверг. Наметилось глобальное взаимонепонимание с коллегами: «Хочешь денег — займись усовершенствованием реального двигателя, — советовали ему. — Обществу польза, и себе выгода». Его пригласили в транспортный департамент, заниматься двигателями галактических кораблей; обещали оклад, который позволит вмиг рассчитаться с долгами. Миша пришел в ярость.

— Я им говорю о принципе реактивного движения, — кричал он на меня, — а они предлагают мне работать над колесом телеги!

Миша слышать не хотел об иной работе, кроме строительства «паруса». Мои доводы о том, что лучше начать с телеги, чем вообще не начать, считал оскорбительными, уходил в себя и отключался от связи.

— Ничего, ты у меня проголодаешься, — думала я.

В обед Миша приходил мириться, но ел без аппетита. Ел так, словно делал мне одолжение из пяти блюд. Я предлагала ему денег на звонок. Миша не брал.

— Что я скажу ей? «Доченька, — скажу, — папу твоего закопали по самые уши. Папа твой неудачник, несчастный человек, празднующий закат своей никчемной карьеры. Выходи, детка, замуж за своего громилу и не жди в жизни счастья, потому что я никогда не вытащу тебя с Земли, значит, у нас нет будущего». Что я сделал за свою жизнь? Собрал пару железяк для гуманоидов, сделал двух шикарных девчонок, но даже будущего им не обеспечил.

С этой мыслью Миша однажды забрался в бункер за толстую дверь и уже не открыл ее никому. На все просьбы он только произносил в динамик грустные речи и просил похоронить его в братской могиле воинам-афганцам. «Не рыть же две ямы для одного человека», — рассуждал Миша.

— Что он там делает? — спрашивала я Джона.

— Сидит за компьютером, — отвечал Джон, словно видел сквозь стену. — Только зачем?

Мой старший сын с трудом понимал людей, особенно чокнутых. Ему невозможно было объяснить, что, такие как Миша, обречены ползти к своей цели даже из могилы. Они продолжают делать это, когда рушится мир, потому что для них это нормальный и единственный способ бытия.