Е Войскунский: Прощание на берегу

Платонов встал и прошелся по веранде. Затем он снова опустился в кресло и продолжал уже спокойнее:

- Я многие годы бился, изучая мозг. Потом мы стали работать с Нейманом. Мы установили: чтобы стабилизировать организм в фазе зрелости, надо разгрузить некоторые группы клеток мозга. Чтобы они тратили не одну свою биоэлектрическую энергию, а получали бы часть энергии извне, в виде периодической зарядки... Впрочем, в моих записях вы найдете все - и теоретические посылки и описание нашей установки. Мне пришлось повторить первоначальные опыты с ботинками. Конечно, то скорее для душевного равновесия... Потом мне прислали приборы, и тогда... Ну, словом, я торопился закончить работу до двадцать третьего августа и я успел, как видите... Михаил, передай мой пакет Галине, она увезет его в Борки.

- Значит вы... - начал Михаил глухим голосом.

- Да. Нам не оставалось ничего другого, как испытать на себе. И мы это сделали - Нейман и я. Была очень важна дозировка - мы собрали ее в виде одного заряда... Ты помнишь, Галя, в прошлом году мы повторили...

- Я помню! - вскричала она, - Да если бы я знала, что вы затеяли, я бы разбила магнитный модулятор!

Она зарыдала. Ася молча гладила ее по плечу.

- Ужасно... - прошептал Михаил.

- Ужасно? Нет, дорогой племянник, это прекрасно! - с силой сказал Платонов. - Похож я на твоих стариков? То-то же! Мне за семьдесят, а я здоров и полон сил. Ужасно другое... Мне удалось сформулировать одну задачу для электронно-счетной машины, и она... Совершенно неожиданно для меня она вывела закон кратности обмена. Она безжалостно, с точностью до минуты сообщила продолжительность эффекта... Я ничего не сказал Нейману: его час оказался ближе моего... Да, Нейман был счастлив; он не знал.

Платонов вдруг направился к двери и распахнул ее. За дверью, в коридорчике, стоял Игорь - белели бинты на его коричневом теле. В руке у него была зажата книга.

- Ты подслушивал? - тихо спросил Платонов,

Мальчик смотрел на него тревожными глазами. Словно кто-то подтолкнул его - он бросился к Платонову и судорожно вцепился в него.

- Не уезжайте!.. - кричал он. - Дядя Георгий, не уезжайте! Не уезжайте!!

Платонов гладил его по голове.

- Ну, ну, Игорь, с чего ты взял?.. Ну-ка успокойся. Будь мужчиной. Никуда я не уезжаю...

Он повел его в комнату и велел печь.

- Ты давно проснулся?

- Нет, - прошептал Игорь. - Недавно... Я зажег свет, хотел почитать, а лотом...

- Вот и хорошо. А теперь спи, дружок. Книжку дай сюда. Что это?

- Это ваша. Вы ее оставили... "Портрет Дориана Грея".

- Вот как! Ну, Игорь, покойной ночи.

- Покойной ночи, дядя Георгий.

Платонов вернулся на веранду. Задумчиво полистал истрепанные страницы, потом вынул авторучку и размашисто написал на титульном листе: "будущему ученому Игорю Левицкому на память о нарушителе законов природы Георгии Платонове. Не бойся того, что здесь написано".

Он положил книгу на стол, взглянул на часы,

- Мне пора...

Он пожал трясущуюся руку Михаила. Ася с плачем кинулась ему на шею.

- Мы никогда... никогда... - Михаил пытался что-то сказать, язык его не слушался.

- Все-таки хорошо, что я повидал вас, - сказал Платонов, - Хорошо и плохо... Ну, прощайте. Пойдемте, Галина, проводи меня.

Они сидели на камне, еще хранящем тепло ушедшего дня.

Море с шорохом набегало на крохотный пляжик, зажатый скалами. Справа виднелись городские огни, освещенный куб морского вокзала, цепочка огней на набережной.

- Мы часто купались здесь с Игорем.

Галина не ответила. Она, казалось, окаменела. Платонов притянул ее к себе.

- Будь умницей, Галина... Продолжай работать. Продолжай работать, слышишь? Со старостью надо бороться, но только так, чтобы это не было противоестественно в круговороте природы. Ты слышишь меня?.. Ступенчатый износ - правильная идея. Но человек не должен знать своего часа. Это мешает жить... Ты слышишь? Поезжай в Ленинград к Зыбину, отдай ему запись последнего опыта. Там указан путь". Галя, очнись! Слушай! Я нащупал возможность нарушить кратность обмена. Ты с Зыбиным обязана довести это до конца.

Он встал, снял с руки часы, взглянул на них еще раз - и с силой ударил о камень. И отшвырнул в море.

- Я иду, Галя... Жизнь вышла из океана. Мы носим океан в своей соленой крови. Я хочу, чтобы это произошло в море...

- Не пущу! - крикнула Галина, изо всех сил обхватив его руками. - Не пущу, не пущу! - исступленно повторяла она.

Он гладил ее по голове, по плечам. Лицо его было запрокинуто вверх, к звездному рою, но он не видел звезд: он крепко зажмурил глаза.