Е Войскунский: Прощание на берегу

"Пойми, я должен был бежать от тебя. Ты мешала мне. Я нуждался хоть в каком-нибудь душевном равновесии, чтобы закончить работу. Но ты мне мешала, и вот я тайком уехал - бежал от тебя. Так было лучше - лучше для нас обоих. А потом та бы все поняла из моих записок, которые Михаил перешлет в Борки. И время залечило бы рану.

Но ты разыскала меня.

Ну как объяснить тебе, моя единственная, что я уже не принадлежу жизни? Да, я здоров и силен, несмотря на мои семьдесят четыре. Мои движения точны, мышцы налиты силой и сердце пульсирует ровно. Но через несколько часов... Через десять часов двадцать минут...

Бедняга Нейман, ему было лучшее ведь он не знал,

Открытый мною закон кратности обмена неотвратим и точен. Ничто не спасет меня. Ничто и никто - даже ты. Но все же... Безумный опыт, который я здесь проделал, дает какую-то возможность... Нет, не мне. Другим, кто будет после меня... Может быть, им удастся, следуя моим указаниям, нарушить кратность обмена... И значит, я не зря поработал здесь, в тишине и покое...

В тишине и покое?

Не надо обманывать себя. Покоя не было.

Но я не знал, что встречу здесь этого мальчика.

Если бы я знал...

Довольно тянуть".

Платонов смотрит на часы. Бежит по кругу секундная стрелка, исправно отсчитывая время,

Надо решаться.

Грохочет над головой электричка. Она везет к бархатным пляжем веселых, нарядных мужчин и женщин.

Ну, Георгий Платонов, может, ты оторвешь, наконец, спину от теплой скалы?

- Дядя Георги-и-ий!

Игорь! Как он сюда попал?

Голос мальчика, зовущий на помощь, мгновенно возвращает Платонова к жизни. Торопливо он продвигается по карнизу, боком огибает выступ... Глаза его расширяются при виде мальчика, висящего над обрывом.

- Держись, Игорь! Я иду!

Корни куста давно тянулись. Теперь они не выдержали, поддались... Игорь, не выпуская из рун колючих веток, полетел вниз.

- А-а-в-а... - голос его замер.

В тот же миг Платонов резко оттолкнулся от карниза и бросил свое тело в воздух. Синее море надвигалось на него. Сведя вытянутые руки перед головой, он, как нож, без брызг вошел в плотную воду, зашумевшую мимо ушей.

- Придется немного потерпеть, - сказал Михаил. Мальчик кивнул. Пока отец промывая его ободранные грудь и живот, смазывал мазью и перевязывал, Игорь не издал ни звука. Он лежал, стиснув зубы и крепко держась левой рукой за руку дяди Георгия. Не вскрикнул, не застонал. Только в глазах у него были боль и крик.

- Ну, вот и все. - Михаил укрыл сына простыней, - Молодец, Игорь. Теперь постарайся уснуть.

Он приложил ладонь ко лбу мальчика, потом отошел от койки и сделал знак жене: пойдем, ему надо отдохнуть. Ася со вздохом поднялась.

- Легче тебе, сыночек?

- Да, мама, - шепнул Игорь,

Он все еще не отпускал руки дяди Георгия, неподвижно сидевшего возле койки. Ася задернула штору и вышла вслед за Михаилом из комнаты.

Платонов поднял голову, взгляд его остановился на Галине. Он устало улыбнулся ей и подумал: "Она смотрит на меня почти враждебно".

Через некоторое время Игорь уснул. Но как только Платонов осторожно попробовал высвободить руку, мальчик встрепенулся и сжал его пальцы еще сильнее,

И так было еще несколько раз.

Текло время, в комнате стало сумеречно: там, за окном, солнце клонилось к закату. Платонов украдкой взглянул на часы. Галина сидела напротив, лицом к лицу, и он встретил ее отчаянный взгляд и тихонько покачал головой.

Наконец ему удалось высвободить затекшую руку. Игорь ровно дышал во сне. Платонов обнял Галину за плечи, и они вышли на веранду.

Ася захлопотала, побежала в кухню, вернулась с подносом. От запаха еды Платонов ощутил легкое головокружение.

- Не суетись, Ася, - сказал он. - Обед никуда не уйдет. Посиди спокойно... что пишут в газетах, Михаил?

- Не знаю, - Левицкий поднял брови. - Я не читал сегодня. Вечерний ветерок зашелестел в листве деревьев. Снизу, из города, донеслось пение скрипок, сухой говорок барабана. Платонов выпрямился, скрипнуло плетеное кресло.

- Ну что вы уставились на меня? - сказал он грубовато. - Эка невидаль: старикан, который зажился на свете.

Никто ему не ответил. Только Ася несмело сказала:

- Георгий Ильич, вы, наверно, голодный...

- Если хочешь, налей мне компоту.

Он принялся пить компот.

Галина резко поднялась, ногой отшвырнула стул,

- Георгий...

- Сядь, Галя, - прервал он ее. - Прошу тебя, сядь, - мягко повторил он. Знаю, что должен сказать вам... Я хотел опередить свой час, но Игорь помешал мне... Послушай, Михаил, ты хорошо знаешь стариков, знаешь эти проклятые возрастные изменения, старческие болезни, слабость. Этот постепенный и неотвратимый износ организма. Дряхлеющий человек - черт возьми, что может быть печальней! - Упрямый огонек, хорошо знакомый Галине, зажегся в его серых глазах. - Возня с кожей и другими материалами навела меня на мысль о переводе износа живого организма в ступенчатую категорию. Человек не должен изнашиваться постепенно, как башмак. Пусть он, достигнув зрелости, сохранит ее в состоянии полного расцвета - до последнего мгновения. До последнего вздоха!