Эрик Браун - Нью-Йоркские ночи

- Вы - постоянный клиент, мистер?

- Да, хожу каждый день последние... черт возьми, пять лет, наверное.

Молодая женщина бросила еще один быстрый взгляд, осмотрела Холлидея с ног до головы, оценила и словно бы приняла какое-то решение. Она быстро заговорила с мальчишкой, прислуживающим в лавке, - переливающиеся, плаксивые гласные и горловые согласные.

- Сегодняшний обед за мой счет. - Она ловко упаковала покупки Холлидея навынос. - У вас ведь детективное агентство, да?

Холлидей кивнул:

- Шила в мешке не утаишь.

- Никогда раньше не встречала детективов, - задумчиво протянула она. И детективного агентства тоже никогда не видела, - добавила женщина, сохраняя на лице странное выражение.

Холлидей тотчас ухватился за предоставленную возможность.

- А давайте я вам покажу, а?

- О'кей, почему нет? - отозвалась женщина. Перейдя улицу, они вошли в подъезд и поднялись по лестнице; на втором этаже Холлидей открыл дверь и пригласил ее в офис. Из соседней комнаты доносились мощные раскаты храпа Барни спал после смены.

- Это наша контора - ничего интересного, - развел руками Холлидей.

Женщина фыркнула и быстро обвела помещение взглядом. Сейчас, в ретроспективе, Холлидей понимал, что она оценивала негативную энергию комнаты и уже обдумывала, куда бы переставить письменный стол.

- А живу я там... - быстро добавил он, указывая на мансарду. - Как насчет чашечки кофе?

Она согласилась, они сидели, болтали, вместе съели принесенную еду. Она рассказала про бегство из Сингапура десять лет тому назад, о том, как начинала новую жизнь в Америке. За разговором она словно забылась, потеряла обычную напыщенную серьезность и вела себя вполне по-человечески, а улыбаясь, становилась, как подумалось Холлидею, просто очаровательной.

Затем она быстро попрощалась, так же коротко и решительно, как с ним познакомилась: много дел, много-много. Он смотрел ей вслед, качал головой и сам себе удивлялся. Потом целую неделю высматривал ее на улицах, но ни разу не увидел. Но однажды вечером, когда подошло время собираться на работу, его разбудил настойчивый стук в дверь мансарды. Холлидей открыл, Ким, с пакетом еды в руках, решительно прошла прямо в комнату, они поужинали, она тем временем рассказывала ему о своих проблемах с хитрыми и корыстными оптовиками, потом вдруг замолчала, рассматривая Холлидея все тем же оценивающим и бесстрастным взглядом, быстро разделась, обняла его и потянула к софе.

И вот теперь он лежал без сна, смотрел сквозь потолочное окно на темнеющее небо и думал, что, несмотря на возникшую за эти десять месяцев близость, несмотря на все бесконечные и доверительные разговоры о проблемах в торговле, Ким оставалась для него тайной за семью печатями, и не было ему пути в ее мучимую странными комплексами душу. Он ничего не знает о Ким Лонг, и ее нервозность его пугает.

Позже Холлидей проснулся от ночного кошмара. Обливаясь потом, сел в кровати. Он не мог вспомнить содержание сна, но разум пронзило уже знакомое ощущение нестерпимой тоски. Вот оно чуть померкло, оставив в голове слабый, болезненный отзвук.

Холлидей быстро повернул голову и заметил у самой двери слабую, будто призрачную тень, тем не менее он отчетливо понимал, что это не галлюцинация, а вполне реальное существо. Он скатился с кровати и бросился к привидению, но оно уже исчезало в дверном проеме: легкий изгиб тела - и все, таинственная фигура пропала. Холлидей рывком распахнул дверь, высунулся из комнаты и увидел, как она сбегает по лестнице. Крик замер на его губах. Тень обернула к нему бледное лицо и улыбнулась.

Холлидей рванулся вперед и застыл:

- Элоиза... - прохрипел он, и при звуке этого имени видение поблекло, Холлидей остался один.

Он понятия не имел, сколько времени простоял, прислонившись к стене и уставившись в пространство на верхней площадке лестницы в леденящей стуже подъезда. Наконец холод вынудил его вернуться в мансарду. Было почти полдвенадцатого, Ким мирно спала. Холлидей нащу-нал свою одежду, быстро натянул ее и спустился в офис. Там он включил на полную мощность обогреватель, заварил крепкий кофе, уселся в единственное кресло перед громко потрескивающим компьютером и пробежался пальцами по клавиатуре. Бог знает сколько времени он не давал себе труда связаться с отцом. Действительно, сколько? Лет пять, а то и больше... Так давно, что он с трудом мог вспомнить подробности, разве что знал: вероятно, все кончилось, как обычно, непроходимым молчанием, когда обе стороны осознают невозможность выразить словами что-либо действительно важное.