Эрик Браун - Нью-Йоркские ночи

- Это меню личности. Видишь, надо обозначить тип тела, который ты хочешь иметь: вес, возраст, цвет кожи, даже пол.

- Ты имеешь в виду, что можно стать кем-то другим?

- Так здесь написано. Или можешь отказаться и быть самим собой. И даже тогда можешь изменить любую деталь своей внешности.

- Я, пожалуй, останусь таким, как есть, - решил он. Ким нахмурилась.

- А я не знаю... Хочется попробовать другое тело. Хол, тебе понравится заниматься любовью с высокой, фигурно" той блондинкой?

Он засмеялся.

- Ты имеешь в виду, что здесь я могу спокойно изменить тебе?

- Просто тело будет другое, но под кожей все равно буду я.

Он покачал головой:

- Не верю, что это будет похоже на настоящую любовь.

- В рекламе говорится, отличить очень трудно.

- Оставайся как есть, Ким. Я хочу попробовать это с тобой, а не с твоим манекеном.

- Даже если у меня будет фигура, как у звезды голодрамы? - лукаво улыбнувшись, спросила Ким.

Эта мысль неприятно царапнула Холлидея.

- Особенно если ты превратишься в звезду, Ким, - отозвался он. - Ты совершенна сама по себе.

- О'кей, - ответила она, касаясь экрана. - А тебе я выбрала прежнюю внешность.

- Откуда программа знает, как мы выглядим?

Ким указала на четыре камеры, установленные по углам комнаты.

- А одежда? - спросила она. - По умолчанию будет синее одеяние. Мы можем выбрать в меню любую другую одежду или остаться в чем есть.

- Мне это подходит. - Холлидей поднял глаза на Ким. - Надеюсь, ты не станешь тратить весь день на выбор...

В ответ она его ущипнула.

- Итак, куда ты хочешь отправиться, Хол?

- Сюрприз за тобой.

Она снова дотронулась до экрана.

- Теперь все. Осталось только раздеться, подключить провода и надеть на лицо маску.

Они подошли к сосудам, разделись и сложили одежду в шкафчики. Подсоединили к рукам и ногам нечто похожее на электроды, натянули на головы маски. Холлидей почувствовал, как чуть-чуть щекотно находят место отверстия для носа и рта, и неуверенно взглянул на ванну - очевидно, пора погружаться... Посмотрел на Ким, стоящую в одной только смешной маске.

- Ты не представляешь, как смешно мы выглядим, - приглушенным голосом сказал он.

- Ты готов? - словно издали спросила Ким.

Он смотрел, как она перелезла через стенку ванны, встала в ней, по бедра погрузившись в янтарную жидкость, потом осторожно села и поманила его пальцем.

Холлидей неловко залез в собственный резервуар, размышляя над тем, что здесь имеется очевидная возможность для усовершенствования: ванны надо сделать вровень с полом, как в плавательных бассейнах.

Жидкость оказалась вязкой и на удивление теплой. Она липла к ногам, не вызывая никаких ассоциаций с чем-либо испытанным прежде. Он сел, потом лег, оставив на поверхности одну только голову. В соседней ванне Ким уже полностью погрузилась в жидкость. Не ведая, чего ждать, Холлидей сделал то же самое и почувствовал, как гель над ним сомкнулся. Он свободно плавал в жидкости, словно заключенное в янтарь насекомое, а примерно секунд через десять заметил, что постепенно теряет контакт со своими физическими ощущениями. Он ничего не слышал, а в поле зрения маски сгустилась тьма. Потом ушли и все осязательные сигналы. Мгновение он, будто лишившийся тела дух, плавал в абсолютной темноте.

Затем наступило второе рождение. Впечатления затопили все его чувства. Впервые в жизни Холлидей окунулся в виртуальную реальность. Он никогда особенно не верил утверждениям Барни, что эта технология способна создать нечто весьма правдоподобное. Холлидей ожидал, что скорее всего столкнется с улучшенной версией голодрамы. Думал, придется смотреть на мир из глазниц некоего лязгающего металлическими ступнями робота, с неточными движениями и смазанными чувственными впечатлениями.

Холлидея особенно поразила абсолютная реальность окружающего мира и его собственного места в нем.

Он стоял на скальном выступе, теплый бриз ласкал кожу лица. Перед ним раскинулся зеленый лесной ковер парковой зоны, а вдалеке сияли под солнцем почти знакомые очертания какого-то города.

Холлидей осмотрел свое тело, одежду, которую носил в реальном мире. Коснулся руки, почувствовал ее тепло и упругость. Согнул пальцы. Поднял руку, ощупал лицо, колкие от уже отросшей щетины челюсти, услышал, как щекотно бьется на шее пульс. Абсолютная достоверность ощущений путала его. Мозг не допускал мысли, что он все еще пребывает в ванне с гелем. Мир выглядел таким настоящим, просто почему-то изменившимся.