- Не могу доверить другому то, что я должна делать сама, понимаешь, Хол? - в который раз пояснила она. - Я - трудящаяся девушка, Хол, должна ковать звонкую монету.
Он и сам не знал, дивиться ли такому материализму или сердиться. Когда десять лет назад началась малайская оккупация, она приехала из Сингапура. В возрасте пятнадцати лет и без гроша в кармане, так как ресторан ее отца конфисковали коммунисты. Она сама изучила английский, купила микроволновую печь и место в переулке, сумев со временем организовать процветающий бизнес "fast food" - гамбургеры, хот-доги и прочее.
У двери он на мгновение обернулся и спросил:
- Ким, почему ты не сбавишь темп? Не расслабишься, не отдохнешь? Вокруг столько удовольствий...
Башмаки-луноходы, свободная куртка... Глаза ее расширились, будто удивляясь подобной несуразности.
- Но работа доставляет мне удовольствие, мистер Холлидей. Если бы ты тоже получал удовольствие от работы, ты был бы счастливее.
И убежала в ванную.
Он хотел махнуть на спор рукой, но тут ему в голову пришла еще одна мысль.
- Эй, это несправедливо. У меня совсем другая работа. - Он прошел к ванной, распахнул ногой выкрашенную красным дверь и привалился к косяку. - Я целыми днями ищу людей. Иногда нахожу... Иногда мне достаются только трупы. А иногда вообще нет следов, никаких... И это хуже всего.
Она присела над унитазом, джинсы болтались у самых щиколоток.
- Ну и что! - прокричала она. - Я люблю свою работу! Люблю то, что я делаю! И не вини меня за это, Хол!
- Да я не виню, просто я... - Он отступил от двери. Ему часто приходилось задумываться, зачем он вообще ввязывается в эти споры. Он ее никогда не изменит.
Существо, сотканное из крайностей, она сочетала в себе женскую мягкость, почти маниакальное желание угодить ему в тех редких случаях, когда они бывали вместе, и жесткую, несгибаемую решимость поступать по-своему во всем, что касается финансов и бизнеса. На улице ему случалось видеть, как она дает указания менеджерам короткими быстрыми фразами на мандаринском наречии. Высокие трели звучали так, словно какой-то сумасшедший играет на ксилофоне. А глубина ее гнева часто приводила его в изумление.
Как-то он заявил, что у нее расщепленная личность.
Она фыркнула:
- Не пичкайте меня этим фрейдистским дерьмом, мистер Холлидей. Ты слышал про инь и янь?
Тут он наконец махнул рукой:
- Все, я ушел.
- Хол, если ты не любишь свою работу, зачем ты этим занимаешься?
Он оторвался от косяка. "Я и сам иногда удивляюсь", - |иодумал он, а вслух сказал:
- Ну, пока, Ким.
Он уже выходил из мансарды, когда она крикнула ему вслед:
- И не забудь вернуться к... - но конец фразы пропал - он уже захлопнул дверь, однако задумался, что же она имела в виду, он не помнил ни о каком уговоре встретиться.
Он спускался в офис на втором этаже, постепенно погружаясь в пропитанную крахмалом духоту, которая поднималась от китайской прачечной.
За резным стеклом горел свет. Он распахнул дверь. Офис - длинная узкая комната с ковром какого-то заплесневелого цвета и пятнами никотина на стенах. Письменный стол - в дальнем конце, у окна, выходящего на ржавую пожарную лестницу. Почти всю правую стену занимает огромный экран, разделенный на двенадцать секций, нижний правый квадрат неисправен, Холлидей и не помнит, чтобы тот когда-либо работал. Дверь напротив экрана ведет в спальню, где ночами спит Барни. Под потолком лязгает вентилятор, разгоняя влажную жару. У стола приткнулся переносной камин. Тепло кажется роскошью после арктической стужи мансарды.
Барни сидел, вытянув ноги на стол, на пологой возвышенности его живота покачивалась кружка с кофе. В уголке рта торчала вечная, испускающая дым, толстая сигара.
Как-то Холлидей спросил его, не думает ли тот бросить свои сигары, просто чтобы поберечь здоровье. Барни рассмеялся и сказал:
- Это часть образа, Хол. Ну что за частный шпик без дешевой сигары? Да я и не смогу бросить.
Через расставленные ноги он смотрел в экран компьютера на столе. Хол догадался, что партнер не слишком далеко выбирался сегодня из офиса.
- Все, я готов, Хол, - промычал Барни. - Собачья вахта - твоя.
Холлидей налил себе кофе, уселся у окна на продавленный диван-честерфилд и стал греться у камина.
- Что-нибудь новенькое?
- Все то же, старые файлы, ну и то, что Джефф прислал на прошлой неделе.
Джефф Симмонс из полицейского департамента частенько отправлял к ним старые случаи, где полиция не смогла ничего сделать. Холлидею и Барни они платили по две сотни долларов за каждую папку, чтобы те проделали всю канцелярскую работу, а если партнерам удавалось закрыть дело, они получали премию. Египетская работа, но зато покрывает накладные расходы.
Читать дальше