Дмитрий Дудко - Оружие Солнца

— Не призывай, Олимпий, Гносиса-знания, которого у тебя нет. Чем-чем, а знанием жители звезд превосходят нас больше, чем мы — людей каменного века, о которых писал Лукреций.

— Но, господин, разве может на звездах жить кто-либо, кроме богов?

— Лукиан писал о жителях Луны, Солнца и звезд. А он не верил ни в какую чепуху. Перестаньте дрожать, зажарьте для нас оленью ногу и выстирайте одежду моему гостю. Юпитер велит заботиться о путниках.

За едой между Сервилием и Таанахом завязался разговор.

— Не обижайся на моих людей, почтенный гость. Время тревожное, и каждый пришелец подозрителен. Верно, мы кажемся тебе дикарями?

— Вовсе нет. Меня восхищает глубина вашей мысли, особенно при такой отсталой технике. Скажите, что вы считаете центром Вселенной?

— Большинство — Землю. Но Аристарх Самосский считал таким центром Солнце, а пифагорейцы — некий огонь.

— Центр Галактики … А знаете ли вы об атомах?

— Да. Демокрит …

— Удивительно! Но при этом у вас есть религия …

— Достояние невежд. Для мудрых боги — лишь символы высших сил, поддерживающих гармонию космоса.

— Мы называем это законами природы … В чем же вы видите счастье человека?

— В душевном спокойствии, которое достигается знанием, добродетельной и умеренной жизнью и бескорыстным служением обществу.

— Кто такие варвары, которых вы так боитесь?

— Человекоподобные скоты из диких лесов. Их счастье — пьянство, обжорство и грабеж. Под их мечами гибнет все — науки, искусства, города, законы … Мы побеждали варваров силой нашего знания, но теперь его чистый светильник гасят христиане.

— Кто они?

— Секта безумцев и невежд, основанная пройдохой-плотником. Они прославляют нищету, невежество и покорность злу, и за такую жалкую жизнь сулят блаженство после смерти.

Таанах задумчиво поглаживал ствол дезинтегратора. Как и во всей обитаемой Вселенной, здесь боролись две силы: разум и гуманность — против невежества и жестокости. Чем же он, космический разведчик второго класса, может помочь тем, кому обязан жизнью? Эта глухая окраина Галактики не скоро станет объектом освоения. Даже его контакт с туземцами — экспромт, не предусмотренный программой. Да его и не готовили для таких контактов … Невежество почитает только силу — так пусть же оно с нею столкнется! И разведчик протянул Сервилию дезинтегратор.

— Вы не сумеете изготовить такое оружие сами, но служить оно сможет долго. Это оружие разрушает силы сцепления в веществе. Чтобы зарядить его, сними эту крышку и подержи оружие на солнце. Целиться через эту трубку. А эта ручка регулирует силу удара.

— Оружие Солнца! Клянусь Митрой, я подниму его только в защиту правого дела!

— Согласен, я нарушил инструкцию. Но букву, а не дух ее! «Высшая цель Контакта — способствовать торжеству разума, прогресса и гуманности», не так ли? А чем поможет обитателям планеты коробка записей, которая будет сотни лет пылиться в нашем архиве?

— Контакт без предварительного наблюдения недопустим. Тем более вмешательство … Придет время, и сюда будет послана контактная экспедиция. Ей и пригодятся наши записи.

— Конечно. Через пару столетий. И увидит развалины городов, сожженные библиотеки, разрушенные обсерватории. И среди всего этого — тупых варваров, которым не будет дела до космического разума.

— Да вы понимаете, кому доверили мощное оружие? Рабовладельцам!

— Я не такой уж невежда в истории. Рабовладельческий строй прогрессивнее варварства. К тому же рабство преходяще, а достижения человеческого духа бессмертны.

— А вы подумали о том, какую бойню устроят с помощью вашего «подарка» Олимпий и ему подобные?

— Зачем же судить о цивилизации по худшим ее представителям? Да и что я им передал? Один-единственный дезинтегратор, который они даже не смогут воспроизвести. Он лишь послужит защите культурных ценностей от варварства.

— Довольно! До конца экспедиции отстраняю вас от исследования обитаемых планет. Наалу! Вы участвовали в контактных экспедициях — берите планетолет и любой ценой изымите или обезвредьте дезинтегратор.

Публий Флавий Сервилий лет десять назад оставил службу и обосновался в своем поместье. Не чуждаясь радостей жизни, он избегал, однако, излишеств, свойственных его эпохе. Это позволяло ему не переобременять колонов платежами. Он же часто защищал их от чиновников и сборщиков налогов, и многие крестьяне рады были отдать Сервилию землю в обмен на его покровительство. Два десятка ветеранов его бывшего легиона служили теперь надсмотрщиками и сборщиками платежей. Две сотни рабов, трудившихся на виноградниках и господском дворе, удерживались в повиновении железной рукой главного надсмотрщика — бывшего центуриона Олимпия. Сервилий не был жесток, но послаблений не допускал: на верность рабов надеется лишь глупец.