Алексей Волков: Дорога

Пролет, этаж, еще этаж, дверь наружу, улица… стоп! поздно! Скорость оказалась слишком велика, и Олег, не успев остановиться или увернуться, с разбега врезался в незнакомую девушке. Единственное, что он успел — инстинктивно обхватить ее руками, и они закружились волчком, чтобы не упасть. Через несколько оборотов ему удалось остановиться, девушка запоздало ойкнула, а Олег застыл, продолжая сжимать ее в объятиях.

И свершилось… Сердце в каком-то сладостном радении устремилось вниз, затем вверх, а прямо перед собой Олег видел только глаза, все остальное расплылось, словно перестало существовать, и в целом мире остались лишь девичьи глаза, да собственное сердце, глаза и сердце, лишь глаза и сердце, глаза и сердце…

Мгновение, секунда, час… что-то случилось со временем, а язык долго, мучительно долго пытался выговорить:

— Из… из… изви… извините, пожалуйста.

— Может, вы меня отпустите? — девушка пришла в себя первой.

Руки Олега бессильно разжались. Девушка насмешливо улыбнулась, махнула ему рукой и пошла прочь.

Олег чувствовал, что упускает дарованный судьбой шанс, но разум, язык, тело отказались повиноваться, и он продолжал стоять, словно памятник прекрасной, но неуклюжей первой любви.

Незнакомка уходила все дальше гордой походкой, хотя, может быть, и ощущала направленный на нее взгляд. Неожиданно она остановилась и обернулась.

Что же ты застыл, парень? Улыбнись. Догони. Не каждый же день случаются такие встречи… дурак…

Она исчезла за поворотом, а ты стоишь, все еще стоишь…

Хлопок по спине. Олег обернулся, с трудом возвращаясь к реальности, а это, оказывается, всего лишь Эдик из той, прежней жизни.

— Ну, ты даешь! — на лице Эдика удовольствие перемешалось с усмешкой.

— Впервые вижу столь совершенное превращение человека в фонарный столб. Даже физиономия сияет.

— Иди ты… — Олег хотел разозлиться, но почувствовал, что не может.

— Да что с тобой? — удивился Эдик. — Проснуться забыл?

— Наверное.

Эдик захохотал. Смех неприятно ворвался в настроение Олега, словно фальшивая нота в звучащую мелодию, и он попытался оправдаться:

— Зашел к Вовке, а его бабка говорит, что он ушел то ли пять минут, то ли полчаса назад. Как раз думал, стоит ли догонять.

— Если думал, то не стоит. — Эдику понравилась собственная шутка, и Олег счел нужным улыбнуться в ответ.

— Пошли, что ли. — Олег заработал еще один хлопок по спине. Пока ты тут размышляешь, наши все уже там.

Уходить почему-то не хотелось, но оставаться тоже было глупо, и Олег кивнул.

— Пошли.

На холме, с которого открывался чудесный вид на плавно текущую реку, на свободной от столпившихся вокруг деревьев полянке полдюжины ребят и девушек, встав в кружок, играли в волейбол, и туго надутый мяч летал от одного к другому, чтобы тут же, чуть коснувшись рук, взмыть в воздух, словно надеясь долететь до прозрачно-синего неба…

— Эх, ты!

То ли удар был слишком силен, то ли Олег все еще находился во власти чар, но мяч пролетел мимо него и поскакал вниз по склону. Какое-то время казалось, что быть ему в реке, но почти у самой воды непреодолимой преградой встали кусты, мяч врезался в них и застыл. Наблюдавшая за ним компания облегченно вздохнула.

— И кто пойдет? — кокетливо спросила одна из девушек, имевшая репутацию первой леди класса.

— Как кто? Олег. Сам пропустил — сам пускай и лезет, — мгновенно отозвался разгоряченный игрой Эдик.

— Тогда уж — кто бил, — попробовал возразить Олег, но его голос потонул в шуме протестующих возгласов.

— Ничего, в следующий раз будешь внимательнее, — перекрыл всех голос Эдика.

Лезть за мячом, откровенно говоря, не хотелось, но выбора не было, и Олег, махнув рукой, осторожно полез вниз.

— Когда тебя ждать? — полетел вдогонку насмешливый вопрос.

— Как и положено — через три года, — огрызнулся Олег, стараясь не соскользнуть по склону.

Его фигура медленно удалялась, и оставшиеся с интересом следили за ним, как перед этим за полетом мяча. Но, в отличие от мяча, Олегу ничего не угрожало, и зрелище оказалось не таким уж интересным.

— Эдак он действительно через три года вернется, — первая леди класса недовольно надула губки.

— Поднялся он, обросший бородой, а мы давным-давно переженились, — продекламировал Вовка, бывший в компании главным поэтом.

Все засмеялись, и тут Эдика осенило:

— А давайте спрячемся! Он придет — а на поляне пусто. Пусть побегает. Я тут такое местечко знаю — вовек ему не найти.