Алексей Волков: Эпилог

На остальное ушло от силы десять минут. Николай купил картошки, лука, кусочек масла и даже немного мяса, отдав за это половину приобретенных богатств, а в довершение прихватил еще и пять белых роз по рублю за штуку

— цветы сейчас практически никто не покупал. Потом направился к выходу.

Но выйти ему не удалось. По толпе внезапно прошло какое-то движение, на лицах отразился испуг.

От выхода, отрезая единственный путь к спасению и разворачиваясь в цепь, двигались десятка два здоровых парней в черных кожаных куртках.

Николай тоскливо обернулся, но со всех сторон рынок окружала трехметровая каменная стена.

Кожаные двигались не спеша, на кого-то не обращая внимания, у кого-то отбирали приглянувшееся, и эта неторопливость была страшнее любого стремительного нападения.

Не сопротивлялся практически никто, но накачанные мускулы просились в дело, и время от времени на некоторых обрушивались короткие жестокие удары. Обидно было и то, что людей на рынке было во много раз больше, но людей неорганизованных, не знавших друг друга, и оттого трусливых.

Николай, наверное, как и все, прикинул свои возможности к сопротивлению и только вздохнул.

Он мог внезапным ударом сбить с ног одного, если повезет — двух, но долго поединка не выдержать — навалятся остальные и забьют прямо на глазах у всех. И никто ему не поможет. Куда лезть, если даже милиция от них держится подальше?

А бежать… Может, сразу и не догонят, но в воротах стоят четверо кожаных, а от них уже не уйдешь.

Николай вздохнул. Он понимал, что это трусость, что лучше умереть стоя, но умирать ему вовсе не хотелось.

Кожаные приближались. Один из них, высокий, со шрамом на левой щеке и слегка кривым носом, заглянул в сумку покорного фарцовщика, достал несколько пачек сигарет, потом так же деловито обыскал самого владельца сумки и взял пачку денег.

Зато следующему повезло. Высокий прошествовал мимо, не обратив на него внимания.

Он пропустил еще одного, остановился у стоящего рядом и неожиданно ударил его в живот.

Парень согнулся, и высокий тут же ударил его кулаком снизу, разбив в кровь лицо, потом добавил ногой, посмотрел на упавшего и шагнул к Николаю.

Николай ощутил неприятный, лишающий сил холодок и напрягся, ожидая удара.

— Хм, цветочки. — Высокий скривил лицо в подобие улыбки. — Это что-то новенькое. Давненько не видел.

Сердце оборвалось. Сейчас ударит. Или прежде все отнимет…

— Любовь… — протянул высокий и хмыкнул. — А без цветочков, значит, не можешь?

— Могу, — ответил Николай, пытаясь не выдать свои чувства интонациями. — Но иногда просто хочется порадовать. Ведь приятно, когда дарят цветы.

— Эстет, — обронил кожаный и на секунду задумался. Потом огляделся и кивнул какой-то девушке в розовом платье на тесемочках. — Иди сюда.

Та испуганно посмотрела по сторонам, словно надеясь, что это не к ней, но встретилась с высоким взглядом и нерешительно шагнула вперед.

— Ты, конечно, парень верный, — продолжил высокий и задумчиво предложил: — А другую попробовать не хочешь? Посмотри, какую предлагаю. Глазки, носик, губки — мечта, а не женщина. А волосы какие. — Он запустил руку в густые каштановые волосы девушки словно продавец, расхваливающий товар. — Забирай. Или завернуть?

Николай промолчал, слегка отрицательно покачал головой и посмотрел высокому прямо в глаза.

— Не хочешь? — удивился тот. Подошли еще несколько ухмыляющихся кожаных. — Наверное, ты еще не все видел. Ну, так посмотри.

Он деловито оборвал тесемки и дернул платье вниз. Девушка даже не попыталась прикрыться.

— Глянь, титьки-то какие! — высокий провел ладонью по груди. — Потрогай, не бойся. Сделаешь ее тут же, не сходя с места — дам сто тысяч. Откажешься — убью.

Он тут же вынул из кармана нож и нажал на кнопку. С щелчком выскочило лезвие.

Николай посмотрел на побелевшую девушку, перевел взгляд на летнее голубое небо, и, приготовившись отбивать удар, выдавил:

— Нет.

— Все равно не хочешь? — с удивленной ухмылкой развел руками высокий.

— Или не можешь? Черт с тобой, живи пока, — и под хохот дружков двинулся дальше.

Еще не веря в удачу, Николай посмотрел ему вслед, потом, не удержавшись, на девушку. Она уже успела присесть, быстро влезла в платье, и, робко улыбнувшись невольным зрителям, мол, подумаешь, и не такое бывает, исчезла в толпе.

Марина опоздала на какие-то пять минут. За эти два часа она успела подкраситься, переодеться — теперь на ней были белая блузка и черная юбка с широким поясом, перетягивающим узкую талию — и собрать сумку на ремне и чемодан. Неплохая точность для женщины. А как она обрадовалась, принимая цветы, и глядя на нее, Николай позабыл обо всем — и о громилах, и о собственном страхе и унижении.