Мария Фомальгаут - Мертвые крылья

– А ну-ка, – он хитро подмигнул друзьям, – кто быстрее до неба?

Друзья кинулись догонять небо – легкие и быстрые, как молнии. За ними потянулись маленькие стайки, неловкие подростки, хорошенькие барышни, опытные летуны, ветераны летных состязаний. Вайю стрелой поднимался ввысь, как ракета, только никто в стае не знал, что такое ракета.

– Крепкий малый, – говорили опытные летуны, – но взял скорый темп, выдохнется, тут мы его и обгоним.

Вайю не выдыхался, летел все быстрее. Подростки повернули назад, им стало скучно, молодая жена осталась далеко позади, кричала что-то. Старые летуны пытались обогнать Вайю с боков, он вырывался, будто включил новую скорость. Казалось, он исчез в янтарном душном сиянии, потом появился снова, будто вынырнул из-за горизонта. Еще чуть-чуть – и он заденет солнце. Дышать становилось все тяжелее, холодок окутывал крылья. Плохо, когда на небе нет облаков – не видишь, как высоко летишь, кажется, что до неба еще далеко – а оно близко.

Интересно, какое оно – небо?

– Хватит, – Чуить с трудом догнал Вайю, едва не теряя сознание, – это уж слишком.

– Летим, – свистнул Вайю, – я же сказал – до неба. До самых звезд. Жалко, их уже нет, они поутру растаяли.

– Оставь, Вайю! – голос жены звенел далеко позади, – ты что? Унесет тебя в небо, и ты не вернешься!

– Я же сказал, – его голос звучал совсем слабо, – до самых небес.

Силы не просто таяли – они остались где-то там, далеко внизу. Там оставалась жизнь, и тепло, и воздух. Там осталась гомонящая стая, и молодая жена повернула назад. Осталось только небо, Чуить и Вайю. Они уже не летели наперегонки – Вайю несся в небо, Чуить догонял его, пытался вернуть. Вайю показалось, что небо близко, можно удариться о него головой – но небо опрокинулось, полетело вниз.

Они очнулись под шум моря, оба одновременно подняли головы. Два друга упали на сырые прибрежные камни, раскинув крылья. Море плевало на них солеными брызгами.

– Хорошо, – выдохнул Вайю, – он лежал и смотрел в небо глубокими глазами.

– Да, хорошо. Ты выпил слишком много нектара.

– Да?

– Да. Ты был пьян.

– Может быть.

Под головой бухало и грохотало море.

– Ты напился. Невозможно добраться до неба.

– Ты думаешь? – он посмотрел глубокими темными глазами. Недобрые глаза. Сел на камни, перебирая лапками, – да, ты так думаешь. И я так думаю. И все так думают.

– Никто не поднимался до неба.

На камни жестко и сильно било солнце.

– Говоришь, никто? – Вайю вздохнул, – да, зря ты не смотрел этот альбомчик. А ведь эти бескрылые чудовища… Я видел, что они делают. Для чего им нужны их не-крылья. Они ходят по земле, и держат в камень и палку. И много всего… Они делают своим не-крыльями разные предметы, а потом этими предметами делают другие предметы. И меняют мир, как они захотят. Дедушка знал все это. Бедный мой дедушка, почему ты умер…

– Полно, полно, – Чуить стало неловко, что он винил Вайю, – не кори себя. И вообще ты говорил про небо.

– Да, про небо. Я видел бескрылых в небе.

Он замолчал и махнул головой, будто говорил: Что тебе говорить, ты это не поймешь… и никто не поймет.

– Альбомчик посмотришь, когда прилетим, – добавил Вайю, – давай… домой.

– Давай. Только над лесом и тихонечко.

Лететь было тяжело, и не потому что силы потерялись где-то в пути. Что-то как будто давило на сердце, Вайю смотрел – и не видел землю перед собой. И как назло, перед глазами маячит и маячит одна и та же картина, увиденная сегодня там, на страницах. Странная картинка. Бескрылое, бесперое чудовище в небе. Скалит зубы. Чудовище – а вокруг него черное небо со всех сторон. Большое небо, обильное звездами, как поле зернами по осени. И древнее чудовище летит в небе, а земля где-то далеко-далеко внизу. Бревна какие-то летают по небу, большие, тяжелые бревна – а летают. Кто-то забросил их туда. И знаки на бревнах, странные знаки. NASA… МИР…

Дед показывал фотографии, говорил – так было. Велел называть чудовищ людьми, велел кланяться им, как кланяются отцу и матери. И говорил, что…

Да, это он тоже говорил. Что предки летали в небо.

И забыть бы, а не забывается – мерцает небо перед глазами, смеется звездами, зовет, зовет…

Уипп наловила червей и разложила их на краю гнезда, и принесла сладких кореньев, и ключевой воды. Села в гнезде, стала ждать мужа, его нужно было накормить. Наверное, трудно будет стать хорошей женой для этого землепашца, странного, непонятного, бесноватого. Вайю сам признавался ей, что он сумасшедший, признавался давно, еще когда они в первый раз поцеловались на толстой ветке. Тогда светила луна и во всю мочь гремели цикады, и на сердце было так хорошо-хорошо.