Виктор Эфер - Бунт атомов

— Теперь я узнаю вас, э-э… молодой человек!.. Сперва не помнил, а теперь помню… У вас всегда была слабая голова; вы никогда не могли решить ни одной задачи по космографии.

— К черту космографию, профессор! Вы уверены, что в ваших вычислениях нет ошибки? И что нет никакого выхода и спасенья, что нельзя ничего предпринять?

Стаффорд пожал печами:

— Что может предпринять гусеница, лежащая на рельсе, против колес надвигающегося паровоза…

— Сползти с рельсы, — быстро ответил я.

— Но мы не можем, э-э… сместить орбиту Земли, не правда ли?..

— Когда же это случится, наконец? — прохрипел я, чувствуя, что лоб мой покрывается холодным потом.

— Точно я, э-э… затрудняюсь ответить… Э-э… не могу. Угловую скорость в таких условиях определить очень трудно. Во всяком случае, нам с вами остается прожить от 1800 до 1900 часов… Это достаточно; за это время я успею определить…

Мне нестерпимо захотелось высказаться в свою очередь на тему о слабости головы, но я удержался и спросил только:

— Это около двух с половиной месяцев; почему вы не разрешаете мне опубликовать ваше открытие, чтобы мир мог приготовиться к ожидающей его участи?

— Это э-э… лишнее… У людей слабые головы. Чем позже они узнают об этом — тем меньше натворят безобразий. Кроме того, есть еще один маленький шанс…

— Ага!.. — сказал я. — Значит, ваши расчеты не непогрешимы!..

— Мои расчеты, э-э… молодой человек, абсолютно непогрешимы… Но есть одна тысячная шанса за то, что Юпитер, этот «Ловец комет», как его называют, сможет немного отклонить полет «Патриции». Он будет проходить вблизи в тот момент, когда «Патриция» будет пересекать его орбиту. Весь вопрос упирается в недостаточно определенную угловую скорость «Патриции»… Если она окажется не свыше определенного мною предела — Юпитер собьет ее с пути. Но на это, э-э… нет почти надежды. Я уверен, что скорость окажется слишком большой и парализует влияние Юпитера. Кроме того, даже в этом, лучшем случае — уцелеет Земля, как планета, ибо непосредственное столкновение не произойдет, но все живое на ней погибнет, вне всякого сомнения, в чрезвычайно высокой температуре, которая разовьется…

— Но от этого все-таки можно рассчитывать спастись под землей, под водой… Вы не смеете ни на секунду задерживать опубликование…

— Молодой человек, э-э… вода всех земных океанов обратится в пар в какую-то долю секунды. В следующую долю секунды весь покров земной атмосферы, содержащий, как вам, вероятно, небезызвестно, необходимый для жизни кислород — исчезнет, как сорванное ветром покрывало.

— Итак, спасенья нет?

— Абсолютно никакого.

— Последний вопрос, профессор: почему до сих пор никто из астрономов не заметил еще вашей кометы? Не вы же один…

— Я нашел ее случайно, исследуя туманности в созвездии Орион. Кроме того, инструментами такой мощности не располагает ни одна обсерватория в мире. — Он погладил любовно туловище рефрактора. — Но вне всякого сомнения, уже на днях ее заметят.

Вот все то, что я узнал в результате своего визита в обсерваторию. Я искал Патрицию… И я нашел «Патрицию»! О, моя единственная и несбыточная мечта! О, Пат, Пат!..

Лондон, 20 августа 195… года.

Я спокоен. Если Пат недостижима для меня, я не жалею об этом мире. Олуху Вилкинсу — недолго придется пользоваться своей победой. Но, Боже!.. А Пат?! Пат вспыхнет, Пат разлетится в космическую пыль!.. Это слишком ужасно. Бедный, бедный грешный мир!..

Я уезжаю завтра на остров Энст. Оставшиеся два с лишним месяца я хочу быть один, наслаждаясь тайной, которой владею, и смеясь над бедными глупыми людьми, занимающимися своими мелкими земными делишками…

А природа так спокойна! Полная луна молчаливо глядит с холодной высоты на свою обреченную владычицу — Землю… Ничто не напоминает о неизбежном конце… О, бедный, бедный подлунный мир!..

Сэм имел все основания гордиться своим радиоаппаратом. Это был чудесный, последней модели супер, который мог греметь, как Иерихонская труба. Сэм установил его в большой зале «Львиной Гривы» и услаждал громоподобными звуками своих посетителей. Владелец его не признавал регулировки громкости и супер всегда работал на полную мощность.

Ровно в 7 часов по утрам звуки его будили всех немногочисленных постояльцев.

Мистер Ричард Конвэй сначала подумал было направить ноту протеста хозяину «Львиной Гривы», но после передумал и, будучи разбуженным, не без интереса выслушивал перечень новостей из всего мира, передаваемый Лондоном.