Курт Воннегут - Балаган, или Конец одиночеству

Он подбил ей оба глаза и сломал челюсть. Он вышвырнул ее из палатки. Она упала навзничь, прямо в грязь. А сам он вышел следом, чтобы объяснить ей, как избежать подобных взбучек в будущем.

Он вышел в самый подходящий момент – напоролся на пику вражеского кавалериста.

– А в чем, по-твоему, мораль этой истории? – спросил я Веру.

Она положила мозолистую руку мне на колено.

– Уилбур! Смотри не вздумай жениться, – сказала она.

Мы немного поговорили об Индианаполисе, который я повидал в тот раз и в котором она и ее муж служили – она подавальщицей, он – барменом в «Клубе Чертовой Дюжины» еще до того, как они вступили в армию Короля Мичигана.

Я ее спросил, как этот клуб выглядел изнутри.

– Ну как тебе сказать – у них там были повсюду чучела черных кошек, и блуждающие огоньки, и пиковые тузы, пригвожденные к столу кинжалом, и прочее в том же духе. Я обычно выходила в туфлях на гвоздиках, в сетчатых колготках, при маске и прочем. У всех подавальщиц, и барменов, и вышибал были накладные вампирские клыки.

– Уммм, – сказал я.

– Мы называли наши сборища «вампиршествами», – сказала она.

– Угу, – сказал я.

– Мы называли томатный сок с джином «Радость Дракулы», – сказала она.

– Ага, – сказал я.

– Он был точь-в-точь как все остальные «Клубы Чертовой Дюжины», – сказала она. – Но он прогорел. Индианаполис был неподходящим городом для Тринадцатых, хотя их там хватало. Это был город Нарциссов. На тебя и смотреть не станут, если ты не Нарцисс.

Говорю вам, меня чествовали и как мультимиллионера, и как педиатра, и как сенатора, и как Президента. Но меня никогда не приветствовали с такой искренней теплотой, как в Индианаполисе, Индиана, за то, что я – Нарцисс!

Народ там был нищий, перенес ужасный мор, город обезлюдел, все общественные службы сошли на нет, и все жили в страхе, потому что совсем неподалеку свирепствовали войны.

Но ради меня и, разумеется, ради Карлоса Нарцисса-11 Виллавиченцио тоже они устроили парады и пиршества, затмившие роскошь Древнего Рима.

Капитан Бернард Орел-1 О’Хейр сказал мне:

– Бог ты мой, мистер Президент, да если бы я знал заранее, я попросился бы в Нарциссы!

Тогда я сказал:

– Дарую тебе имя – Нарцисс.

Но самое приятное и полезное, что я там видел, – это семейное еженедельное собрание Нарциссов.

Да, и я получил право голоса на этом собрании, как и мой пилот, и Карлос, – все люди в возрасте старше девяти лет имели право голосовать.

Если бы мне чуть больше повезло, меня избрали бы Председательствующим на собрании, хотя я пробыл в городе неполный день. Председательствующий избирался по жребию из всех присутствующих. В тот вечер жребий выпал одиннадцатилетней чернокожей девчушке, которую звали Дороти Нарцисс-7 Гарланд.

Она отлично справлялась со своими обязанностями, как, впрочем, и любой другой на ее месте.

Она уверенно прошла к кафедре, которая была почти с нее ростом.

Эта моя двоюродная сестричка взобралась на стул, не смущаясь и не кривляясь. Она призвала собрание к порядку, стукнув желтым молотком, и обратилась к своим притихшим и внимательным родственникам:

– Среди нас, как вы уже знаете, присутствует Президент Соединенных Штатов. С вашего разрешения, я попрошу его сказать нам несколько слов после завершения повестки дня.

– Кто может официально внести это предложение? – сказала она.

– Я вношу предложение, чтобы кузен Уилбур по нашей просьбе обратился к нашему собранию по завершении повестки дня, – сказал старик, сидевший рядом со мной.

Предложение было принято, а затем поставлено на голосование: каждый должен был крикнуть «да» или «нет».

Предложение прошло, хотя слышались отдельные, судя по всему, искренние, а не хулиганские выкрики: «Не-е!» и «Нет!»

Хэй-хо.

Было необходимо срочно выбрать четверых солдат взамен Нарциссов, павших в армии Короля Мичигана, он как раз воевал на два фронта – с пиратами Великого Озера и с Герцогом Оклахомским.

Один великолепный молодой человек, насколько я помню, кузнец, обратился к собранию:

– Пошлите меня! Я с превеликим удовольствием прикончу, сколько смогу, «сунеров», конечно, если они не Нарциссы.

И прочее в таком духе.

Я очень удивился, когда несколько ораторов подряд отчитали парня за его воинственный пыл. Ему было поставлено на вид, что война – это не игрушки и никакого удовольствия в ней нет и не предвидится, речь идет о трагедии, и пусть он лучше примет скорбный вид, а иначе он будет удален из зала.