Ольга Кай - Гемоды не смотрят в небо

– Что там у тебя на работе? – интересуется маман словно между прочим, доедая печенье. – Как Максим?

О моей настоящей работе она не знает: не хочется выслушивать каждый раз нотации о том, как надо держаться за должность при министерстве и не тратить время на глупые писульки. Про заработок ей тоже не объяснишь – не поверит. Придумает мне богатого покровителя, а там поди знай: обрадуется или, опять же, предостерегать начнет?

– Нормально. Готовится стать отцом.

Она кривится, вздыхает:

– С Маринкой своей? Ну ты гляди, какова ж вертихвостка! Сиськи, жопу отрастила – а что, мужику больше и не надо! Теперь совсем его привяжет, да.

У нас с Максом никогда ничего и быть не могло, но у маман исключительно собственническое отношение ко всем особям мужского пола, которые имели несчастье попасть в ее поле зрения.

– А Векшин как? Ну тот, из полиции? Ни с кем не встречается, а? Ты гляди, гляди, и этого проворонишь!.. Ксо, чайник холодный! Подогрей!

Я качаю головой: привыкла уже. Маман пытается поженить меня с каждым встречным. Недавно соседу-пенсионеру сватала – я едва со стыда не провалилась. А она: «И что? Тебе ж его не варить? Ха-ха! Зато вдовец, детей нет, дом большой, и денег лопатой… Чего, скажешь, в свои двадцать пять лучше найдешь?»

За окном уже почти стемнело, зажглись фонари у дороги, над крылечками. В этом районе дома только частные, с опрятными лужайками и клумбами. Детские площадки, сквер с лавочками и озерцом, хорошая школа и садик с новыми методиками – по западному образцу. Один из лучших районов города. Мать переехала сюда уже после развода: отец денег дал и на дом, и на всякие излишества вроде гемода. Откупился, в общем, спихнул мать на меня, чтобы жить с новой семьей подальше отсюда, не вспоминая о прошлом. Честно говоря, его сложно за это винить.

– Ксо, ты не видишь что ли, он же опять холодный! Вот бестолочь! – маман сдергивает полотенце со спинки стула и раздраженно хлещет гемода по рукам, по лицу. – Бестолочь! И за что я тебя кормлю, а? Бестолочь! Только заварку перепоганил. Живо свежий завари!

– Ма, перестань!

– Да ну его! – и провожает гемода хлестким ударом пониже спины.

А я начинаю собираться.

Гемоды – прекрасные помощники по дому. Вот Ксо – он и еду приготовит, и покупки принесет, и напомнит о лекарствах, даже укол сделает. И врачу позвонит, если у маман вдруг сердце прихватит или еще что случится. В общем, идеальный уборщик, сантехник, повар.

Некоторые идут дальше, их несложно понять, но… Находясь в материном доме, я опасаюсь заметить то, что не для моих глаз предназначено, и заблаговременно ухожу, никогда не оставаясь на ночь.

* * *

– Приветики, Марта! – Лидка звонит, когда я уже выхожу из метро. – Ну что, все в силе? Едешь с нами?

Она меня уже давно хочет в новый модный клуб вытащить. Мне и надо бы – как раз напишу о нем, может. Но после сегодняшнего утра, долгих разговоров с потерпевшими и чаепитием у матери хочется забраться в уютную постель и наслаждаться тишиной и одиночеством.

– Давай в другой раз, а?

– Я так и знала, – вздыхает Лидка. – Ну, ловлю на слове! Завтра я в «Черную рыбу», там интересная дискуссия будет, что-то про стереотипы… Пойдешь?

«Черная рыба» – это арт-кафе в центре. Кроме того, чтобы чай попить, можно и книги полистать, и с интересными людьми познакомиться. Встречи проводят с публичными персонами, дискуссии на актуальные темы. Занятное местечко, атмосферное.

Договариваемся встретиться без пяти шесть рядом с этой самой «Рыбой». Ставлю напоминалку себе – с этой работой немудрено забыть! И, наконец, домой.

В лифт со мной заходит Лилия Васильевна, давняя мамина знакомая. У нее на руках – патлатая шавка с кривыми лапками. Соседка и ее собачка меряют меня поразительно похожими взглядами, полными презрения. От избытка чувств собачка то и дело фыркает.

Они выходят на седьмом, и лифт бесшумно едет дальше, на восемнадцатый этаж. Захожу в квартиру, некоторое время стою у огромного окна, любуюсь следами отгоревшего заката на небе и огнями далеко внизу, наблюдаю, как за рекой собираются тучи – ночью будет гроза. Потом только включаю свет: по старинке, клавишей. Решила оставить себе такую возможность, потому что иногда слишком хочется тишины, чтобы нарушать ее голосовыми командами.

Ставлю чайник, развожу какао из порошка. Открываю новости: нет, пока о подпольных цехах ни слова. А я обещала Векшину молчать… Ух, как же обидно! Вот сенсация будет! Жаль только, не моя.