Сергей Панасенко: Великая теорема

Он вздохнул и сел. Поднялся полковник.

— Обратите внимание, что основная неопределенность ситуации — всего четыре сотых — связана с начальной стадией процесса. То есть если Геронимус доберется до теоремы, то дальнейшее оказывается внутренней логической цепочкой с вероятностью, отличной от единицы уже только в девятом знаке. Следовательно, у нас нет времени выжидать и наблюдать. Учтите также, что мы имеем дело с ребенком… Я видел его: самый обычный мальчишка, каких тысячи. Придется проявить максимальную деликатность. Одним словом, я не помню задачи более щекотливой со времен дела Эйнштейна.

— А вы гарантируете правильность расчетов? — раздался чей-то голос.

Коротышка обиделся.

— Наши люди сидят на своих местах на Земле со времен Птолемеев! Сто шестнадцать благодарностей и ни одного выговора!

— Ладно… а-а-ах!.. ладно! — махнул рукой председатель. — Вы нам лучше скажите, какую информацию вы собрали.

— Мы знаем все, — решительно ответил коротышка. — Социальные данные: дом, родители, взаимоотношения с окружающими. Физические: вес, рост, состояние внутренних органов и все такое. Психические: вкусы, привычки, склонности, страсть к футболу, несчастная любовь, ненависть к немецкому языку… Буквально все! Я с гордостью могу сказать, что это самое полное досье, которое мы когда-либо собирали о жителе Земли, если не считать Леонардо да Винчи. Уникальность его состоит еще и в том, что речь идет о ребенке. Мои сотрудники проя…

— Благодарю! — сказал председатель. — Есть вопросы?

Старенький генерал, которого держали в Совете только из уважения к его заслугам при засыпке марсианских каналов, прокряхтел:

— Это значит, что же? Это значит, Геронимус ваш — он совсем про теорему узнать не должен, так?

— Не совсем, — сказал полковник. — Согласно расчетам, нам необходимо удержать Геронимуса от контакта с теоремой на протяжении тридцати шести часов. Затем кривая вероятности резко идет на спад…

— Что ж вы нам сразу не сказали! — воскликнул председатель, мигом переставший зевать. — Это же меняет дело!

— Но и усложняет, — возразил полковник. — В первые двадцать четыре часа вероятность настолько велика, что ограничиться традиционными превентивными мерами нельзя.

— Что, если, — предложил кто-то, — ему заболеть на это время?

— Не поможет, — сказал майор-коротышка. — Прочтет в учебнике. Мы проанализировали сто семь способов удаления его с урока. Все равно в итоге он заинтересовался теоремой.

— Пусть, он заболеет так, чтобы ему стало не до учебника!

— Любые действия, могущие повлечь ущерб здоровью, категорически запрещены, — процитировал наизусть председатель. — Вы что, кодекс забыли? Пункт третий параграфа пятого. Еще немного — и вы мне предложите автомобильную катастрофу.

— В экстренных случаях устранение допускается. Например, Галуа…

— Да, — вмешался полковник, — но только с разрешения верховного судьи. А это волынка на месяц. И потом, все-таки ребенок…

Наступила пауза.

— Кстати, как насчет побочных линий? — спросил председатель. — Накладки не будет?

— Не волнуйтесь, — успокоил майор, — мы все проверили. Никаких ответвлений. Картина близкая к идеальной.

— Если не ошибаюсь, — пробурчал председатель, — она уже однажды была идеальной, когда вы нам обещали, что первый аэроплан взлетит в Европе не раньше пятнадцатого года.

— Там была не наша вина! — быстро сказал майор. — В отделе творческих импульсов напутали!

— Вы на наш отдел не валите! — раздался голос из ума. — Сперва накрутили невесть что, а потом мы виноваты!

— Тихо! — восстановил председатель порядок. — Оставьте ваши склоки. Будем считать, что я ничего не говорил. Думать надо! Думать! Время идет.

— Что, если скорректировать школьную программу по математике? — робко предложил секретарь Совета.

— За такой срок… Сомнительно… — председатель задумался. — Хорошо, я узнаю в отделе трансформаций. Еще варианты?

— Давайте украдем учителя.

— Нелепость. Пришлют другого. И потом, такая акция не пройдет незамеченной.

— Тогда украдем саму школу…

— Кажется, придумал… — тихо сказал молоденький лейтенант, впервые удостоенный чести присутствовать на заседании Совета и молча сидевший все время у самого краешка стола. — Я предлагаю…

Центральный координатор выслушал доклад не перебивая, затем соединился с первым советником:

— Как долго они контролируют эту цивилизацию?