Елена Силкина - Животное

Спит. От одного его вида меня передёргивает после того, что произошло…

Проснулся. Смотрит жёлтыми глазищами, которые кажутся лишёнными выражения оттого, что оно непонятно. Улыбнулся. Полный рот белейших острых зубов. Поднялся и принёс мясо и фрукты, одной лапой, передвигаясь на трёх других. А крылья полураспахнутые, как плащ, потолок заслоняют, холодный ветер создают…

Трапеза окончена, сейчас начнётся другое. Как меня трясёт! Изобразить такую же улыбку во все зубы и игриво, толчком в грудь, опрокинуть на спину. Разумеется, в буквальном смысле слова опрокинуть никогда бы не удалось, просто поддался, позволил. Поёрзал немного, устраиваясь на спине, на распластанных крыльях.

Для начала — обычный для него жест, щекой к щеке, чтобы понятно и без сопротивления. А теперь потихоньку руками, следя за реакцией, чтобы узнать, где наиболее чувствительные зоны. Трудно добираться до кожи пальцами сквозь шерсть, зато эффект хороший и явно для него новый. Где главная зона, понятно, но сразу нельзя — и подготовить получше, и чтоб доверял.

От самого интимного прикосновения вздрогнул и всё спрятал. Да не сделаю я плохо! Ну, смотри, я так же провожу пальцами себе по телу, нет у меня когтей, и я осторожно, я не причиню боли, хорошо будет! Хотя причинить очень хочется. Вцепиться и… Глупо, хуже будет. Лучше поехали дальше.

Поверил.

…Отличный результат — полное изнеможение. Теперь ему не до меня. А реакция странная — и комок мха в пасть, и тыльную сторону кисти, лишь бы не закричать.

Зрачки во всю радужку, то ли от полумрака, то ли от ощущений. Глаза из жёлтых, таким образом, стали чёрными и неожиданно выразительными. И в них такое… Вот уж этого вовсе не заслужила. Поскольку делала всё только ради себя.

Облизнул губы, едва дыша, посмотрел в сторону воды, а подняться сил нет, хорошо довела. Лежи уж, химера голубая, сейчас принесу и напою, но не жди, чтоб таким же способом, как ты, этого только не достаёт. Вот преимущество лап без когтей, можно ухватить листочек, свернуть в трубочку, зачерпнуть скорлупой ореха воды из ключа и подать, как бокал с соломинкой. Попил и бессильно потёрся лбом о моё плечо, в благодарность, надо полагать.

Просто великолепно. Химеру каждый раз довожу до стопроцентного изнеможения, а у самой двойная выгода — избегаю скотоложества и сохраняю энергию, которая требуется на передачи.

Между передачами нужны паузы для передышки, и в это время совершенно нечего делать, хоть волком вой. Только размышлять и вспоминать остаётся. Да вот беда — нечего мне выуживать из собственного мысленного архива, отсутствуют почти что у меня воспоминания.

Родилась — двадцать один год назад, училась — мало, высшего нет, несколько раз пыталась устроить личную жизнь — неудачно, работала — в тихой районной библиотеке на окраине города, читала книги… А больше и вспомнить нечего, по сути. Мой папа служил в полиции, его убили, когда мне было пять лет, с того времени мама затворилась в квартире, а я… Она тряслась надо мной, не хотела потерять ещё и меня. И я не устраивалась на работу, которая казалась хоть чуть-чуть опасной, не ходила ни на какие тусовки, никуда не ездила, не говоря уж о том, чтобы летать. Только бы она не переживала из-за меня.

Поступила бы я так же, зная всё? Да. Я любила её.

А теперь надо перестать баюкать отвращение к себе, выжить, вернуться, и тогда — будет видно, что делать дальше.

Сумела, достала до ближайшей базы — без торсионного передатчика, сама. И шлюпка пришла, приземлилась и подала сигнал.

Вот она, наконец-то. Открылся люк. Я оглянулась на химеру — он увязался следом. Как бы не вздумал задержать или в шлюпку не сунулся, только с собой его и не хватало. И как смотрит — снова зрачки больше белков. Отошёл к обрыву, плотно сложил крылья и глянул вниз.

Вдруг поняла, что он сделает, когда шлюпка взлетит. Тьфу ты, животное, а туда же! Что я с ним на борту буду делать? В каюте он не поместится. И что будет, когда узнают о наших… отношениях?! Ведь лечить начнут от извращенческого сдвига или психотравмы. Это же всё равно, что спать с собственной собакой или кошкой. Удастся ли скрыть? Но взять его с собой придётся, нельзя же позволить сигануть на скальные зубья.

Жестов, как всегда, не понимает, пришлось взять за крыло и легонько потянуть к люку. Понял и явно обрадовался — глубоко вздохнул. Улёгся в багажном отделении позади сидений так спокойно, словно это обычное для него дело.