Олег Громов - ATLAS. Праймал. «Мифы всегда преувеличивают, но никогда не лгут»

– Ты ее еще не закончил?

– Подождите, она еще не прогрузилась. – пытался кольнуть один из друзей.

– Мои картины не сны усыпляющие, а сны пробуждающие. – парировал Филипп – Мой близорукий друг! Скажи мне, чем отличается подлинное искусство от спекулирования на трендах?

– Это тебе критики завтра в своих рецензиях о твоих «Пустых танцах» выскажут. Или как там? «Танцы в пустоте»? – кто-то подсказал, – Точно. А я? Ты знаешь, я далек от этого ультрасовременного искусства, одно ультрее и современнее другого.

– Шокировать. – сказала Соня.

– В точку! – отреагировал Филипп. – В чем разница ремесленника и творца? Внешний облик объекта неважен, важно задевает ли оно тебя. Только подлинное искусство может коснуться тебя изнутри, дотянуться до твоих страхов и самых тонких чувств.

Агата вступила:

– Но мне кажется, человеку все же теперь не хватает материализма, запаха краски, движение кисти, текстуры картин. Энергии, что кроется в физическом контакте художника с живой плотью картины. Возможно, скоро все перевернется с головы на ноги. Сейчас уже столько всех этих цифровых аттракционов, что скоро это приведет к неминуемому их обесцениванию, как носителя искусства. А те, кто, не изменяя себе, следовал традиционным средствам, снова будут на вершине.

– Не думал, что ты назовешь мою выставку лишь цифровыми аттракционами…

– Филипп, я говорю о большинстве экспонатов тех творцов, что ты привез. Но да, и некоторые работы из твоей коллекции я тоже бы к ним отнесла. Ты и сам, наверное, знаешь, что большинству на них глазеющих, там внизу, абсолютно плевать на смыслы. Им нужна просто животная эмоция.

– Да, я признаю, что для большей части это скорей поход в кинотеатр. Именно поэтому я нашел немного другой, обходной путь к их сердцу. Я хочу, чтобы они открылись. И я им лишь немного в этом помогаю.

Филипп взялся за перчатку, за кончики пальцев правой руки.

– О яви же нам, дабы мы узрели!

Филипп снял свою длинную белую перчатку. Да, все знали, что за ней скрыто. Не то чтобы аугментированной конечностью можно было кого-то сегодня удивить. Но Филипп никогда, практически никогда не демонстрировал свой инструмент. Рука была построенная особым образом, на заказ. Именно с помощью нее он возводил свои полотна, в которые могло провалиться сознание зрителя без каких-либо дополнительных средств и усилий с его стороны.

– Вот эта безделушка и сделала тебе имя! – ткнул в сторону Филиппа один из друзей.

– А ты уже пьян, Джим. Ты прекрасно знаешь, что первые публикации, как и выставки, я делал благодаря углю и краски. И немного ЛСД, каюсь. – немного сбавив повелительный тон усмешкой, Филипп продолжил. – Сотни, тысячи мастеров и каждый творит как вздумает! Карандаш, пиксели, гвозди, песок, краски, огонь… Да даже, простите, говном по стенам мажут, выдавая за тайный смысл. А мне просто нужен был новый уровень.

– Помниться мне, где-то писали, что ты сам отрубил себе по локоть руку в наркотическом приходе.

– Так и есть. Если считать анестезию наркотическим приходом и собственное соглашение на операцию. Одни писали, сошел с ума! Другие говорили, думаешь, это тебя как-то превознесет над Бернетом, Бэнкси, Артуром Муа, Дали? Они не понимают, что для меня это просто инструмент. И забывают, что все свое состояние и имя я сделал на традиционных работах. Но мне нужен был вызов, нужен новый горизонт. И я пошел на этот шаг ради искусства. Все эти инсталляции на злобу дня, что представлены в выставки, вызовы, работы моих коллег, карикатуры и политиканство. Все что бы привлечь больше людей. Но только обратившись к моим картинам, вы сможете взглянуть на себя, на всю иллюзорность происходящего. Каждый увидит кадры своей реальности, и ни один критик не сможет обесчестить то, что индивидуально для каждого. И именно сегодня я вывожу понимание картин, на новый уровень глубины. С помощью волшебства.

Филипп бросил перчатку на стол и удалился на кухню. Она была прям здесь, в двух шагах. Оказавшись спиной к гостям, он продолжал:

– Строительство картины, а именно так я отныне называю процесс написания, сводиться к трем вещам. Первая – это идея. Вторая – это уплотненный в материале код. Третья – зритель. Но я нашел еще один элемент. Тот, что устанавливает чувственную связь зрителя с картиной. Самая удобная подача на подобных светских вечерах и мероприятиях – это, правильно, шампанское! – левой рукой Филипп заправляет в отделы своего стального творческого инструмента, две колбы с густой жидкостью. Темно фиолетового и красного цвета. Механизмы перещелкиваются, из руки как из отпаривателя выбивают облака пара. Секунд пятнадцать на весь процесс и вот уже из слегка разжатого кулака в стеклянное блюдце падают одна за одной прозрачно темные сферы. Филипп возвращается и ставит на стол поднос с бокалами шампанского и блюдце космических конфет. – Но это, чистая магия!