Анатолий Скачко - Может быть — завтра

Нет, читатель, Кремль горел и горел даже не в фантазии автора, а в действительности, зажженный меткими попаданиями бомб, только не с польских, а с английских самолетов.

Горел, правда, не настоящий, а фанерный, построенный как бомбардировочная мишень, близ Хендонского аэродрома в Лондоне. Этот фанерный Кремль и был разгромлен бомбами на маневрах королевских воздушных сил, летом 1928 года, в присутствии высших сановников страны и самого принца Уэльского.

Да, читатель, — это было в действительности; я думаю, что теперь вы поняли, что фантастики, как таковой, вообще нет и не было на всех страницах этой правдивейшей повести.

Многомоторные самолеты, огромные цеппелины, сотни тонн газа, заливающие целые города, разве не над этим трудятся сейчас тысячи ученых Запада?

А защита Москвы, такая фантастическая, разве не может она завтра стать действительной явью? Возьмите один из последних номеров за 1923 год журнала «Наука и Техника» и вы прочтете там об опытах немецких химиков по созданию единого противогаза для защиты больших городов.

И если все это еще не произошло, то не значит ли это только то, что старички в министерских кабинетах еще не сторговались и многомоторные чудища еще ждут и готовятся, чтобы, покорные приказу, перелететь границу и попытаться задушить ненавистную им Страну Советов.

Но послезавтра, завтра, может быть, даже сегодня, они договорятся.

И послезавтра, завтра и даже сегодня мы должны быть готовы встретить у себя их наймитов.

Помните, что в этой борьбе мы никогда не будем одни. Когда бы ни началась неизбежная схватка, всегда в рядах врагов найдутся энтузиасты Рабине, простодушные Фуке, отуманенные патриотизмом Жервье, которые прозреют, объединятся и закричат так же громко, на весь мир, как наши друзья с антенн польской радиостанции, об опасности, грозящей Советскому Союзу.

И наш долг, чтобы их призыв мы встретили готовыми к защите как в воздухе, так и на земле.

Анатолий Евгеньевич Скачко родился 11 декабря 1879 г. в семье полтавского землемера. Учился в Межевом институте и Женевском университете. Опубликовал (под псевдонимом Анатолий Альгин) сборник рассказов «В предрассветном тумане» (1906), драму «А жизнь идет» (1916).

Участвовал в Первой мировой войне (военный топограф, адъютант 131-го пехотного Тираспольского полка в чине штабс-капитана, с ноября 1917 — выборный командир полка). С 1918 г. — член ВКП(б).

Во время Гражданской войны возглавлял штаб Украинской советской резервной армии, группу войск Харьковского направления, в апреле-мае 1919 — командовал 2-й Украинской советской армией. Затем был переброшен на Северный Кавказ, занимался подпольной работой в Дагестане, в 1920 г. пытался заручиться помощью Турции в борьбе против интервенции, сопровождал первую турецкую делегацию к Ленину.

В 1921–1922 г. заведовал художественным отделом Главполитпросвета, в 1922–1923 гг. — Отделом национальных меньшинств Наркомнаца, затем был сотрудником Представительства Дагестанской АССР при Президиуме ВЦИК. В 30-х годах — заместитель председателя Комитета Севера при ЦИК СССР, член редколлегии журнала «Советский Север». Занимался вопросами освоения Крайнего Севера и Дальнего Востока, развитием культуры коренных народов этих регионов и проблемой их интеграции в социалистическое общество и в СССР в целом.

8 августа 1937 г. А. Скачко был арестован, 28 декабря 1941 умер в Каргопольском лагере.

Единственная научно-фантастическая повесть Скачко «Может быть — завтра» была опубликована в 1930 г. в №№ 1–3 журнала «Борьба миров» и стала одним из ранних образцов так называемой «оборонной» фантастики 1930-х гг.

В повести отразились взгляды советского руководства и стратегов РККА, которые на рубеже тридцатых годов считали, что будущая война столкнет СССР с ближайшими соседями — поддерживаемыми Англией и Францией прибалтийскими государствами, Польшей и Румынией.

В период работы над повестью канон «оборонной фантастики» еще не устоялся, и в повести можно найти элементы, вскоре ставшие недозволенными. К примеру, Скачко, постоянно одергивая себя, все же достаточно откровенно описывает царящую в Москве перед налетом польской воздушной армады панику; здесь он ближе любого автора «оборонной фантастики» (за исключением И. Кремлева-Свена в неопубликованном наброске военно-фантастического романа) подошел к предвидению печально знаменитой московской паники октября 1941 г. При этом у Скачко все средства защиты столицы — воздушный флот, химическая оборона, противовоздушная артиллерия — оказываются несостоятельными. Растерянность и страх охватывают и участников заседания Совнаркома; показательно, что наиболее высокопоставленные вожди государства и армии словно устраняются и никак не участвуют в судьбоносных событиях. Спасение приходит не «сверху», не по партийно-номенклатурной линии, но, так сказать, «снизу», из «гущи народной». Спаситель Москвы, инженер Корнев, является как воплощение Deus ex machina , и чудодейственное облако его машин не случайно напоминает длань Господню, закрывающую город (эти мотивы выстроены по контрасту с весьма необычной для «оборонной фантастики» сценой молитвы в польском флагманском цеппелине перед началом атаки: «Помози нам, Иезус»). «В деле обороны больших городов мы все еще слишком неподготовлены» — замечает автор. Далее следует и более пессимистическое заключение, которое в целом — возможно, не без влияния итальянского генерала и военного теоретика Д. Дуэ — ставит под сомнение какую-либо возможность защиты таких городов от налетов крупных авиационных соединений.