Анатолий Скачко - Может быть — завтра

— А как Звонарев? Убит? Может быть, ранен? Тогда спустимся, а то замерзнет?

— Пошли вперед, — вдруг тихо отозвалась трубка Звонарева, — я ранен, перебита рука, но с пулеметом справлюсь.

— Вызовем начальника, как прикажет, — заколебался Гурьев. — Подождем.

Аппарат Ключенко заработал, давая позывные «Черноморца».

Бой наверху продолжался. Уже три темных массы сбитых, изуродованных машин пронеслись мимо них, со свистом рассекая воздух.

— Павлик, пошли туда, не могу, — болезненно кричал Звонарев, — вон еще падает.

На этот раз не падал, а быстро спускался маленький дирижабль мягкого типа. Снаряд, очевидно, пробил несколько камер.

— А ну, посветим, будет работа, — резко крикнул в телефон Звонарев и включил ручной прожектор.

В мигающем свете на желтой оболочке заметались окоченевшие фигурки людей, цеплявшихся за тросы и петли.

— Крой, ребята! — диким, режущим голосом завопил Звонарев.

Бах, бах! — рычит Гочкис. Та-та-та-та! — трещит пулемет Звонарева.

Резкий поворот на месте, машина ложится почти на крыло и снова враг перед носом. Снова тявкает пушка и трещит пулемет. На этот раз удачнее. Пулемет срезает целую гирлянду людей, уцепившихся за тросы.

Огонь ручных пулеметиков и револьверов, которым хотят защититься обреченные, не страшен бронированному «Каспию».

Не третий, так четвертый разворот будет последним…

Ключенко опережает Звонарева.

Хлоп!

Зажигательный снаряд с треском разрывает оболочку дирижабля и разрывается внутри. Громадный столб пламени вырывается наружу, слизывая прижавшихся людей.

Гурьев смотрит на часы. 40 минут второго. Неужели всего 36 минут назад Ключенко крикнул: «Неприятель открыт!» Но долго думать не приходится.

— Павел! Пашка! — неистово кричал Ключенко, — направо в три гондолы флагман. Пикируй, подожжем.

Флагман польского флота, сам «Маршал Пилсудский» — находился под ними. Ошибки быть не может. Гурьев сразу узнал его по фотографиям.

Не принимая участия в битве, он висит в центре, защищенный цепью дирижаблей и отрядом самолетов сверху.

Камнем падая на «Пилсудского», повел машину Гурьев.

Снаряд Гочкиса пробивает стену средней моторной гондолы, огонь взрыва виден сквозь стекла. Моторы на полутакте обрывают работу.

Навстречу несутся потоки свинца. Весь правый борт «Пилсудского» замигал линиями вспышки.

«Каспий» еще раз проносится над чудовищем. Ключенко, наклонившись, выкидывает ему на спину 35 килограммов тротила в жестяной оболочке.

Попав в заднюю кабину, снаряд проходит насквозь, не взорвавшись, разметав в щепы динамо и электроприборы. Вся внутренность корабля моментально погружается в тьму.

— Пашка, верти! Верти! — исступленно кричит Ключенко, запихивая новый снаряд.

Нет, не слушается машина. Левый мотор неисправен. Стрелка счетчика оборотов поползла вверх, прыгая, как шальная. В чем дело? Температура воды поднялась до 150°. Гурьев вытянул радиатор под поток воздуха до конца, но температура не падает, зато быстро падает уровень воды в водомерном стекле. Идти в бой с неисправным мотором — верная гибель; через две минуты он станет.

— Звонарев! Радиатор пробит!

Раненый механик слышит. Значит, надо выйти на крыло, в темноте нащупать скобы, добраться до мотора и заделать пробоину.

Четыре машины наседают сзади. Обернув пулемет, строчит по наступающим Ключенко. Карманный фонарик Звонарева заблестел у мотора. В свете огня виден пар, струей бьющий из пробитого шланга.

— Сережа, туши, поляки близко, — крикнул, забыв ветер, Гурьев, но поздно… Резким грохотом разрывая мглу, взорвалась граната под крылом.

Потоком воздуха рвануло Звонарева с крыла. Балансируя на краю, он ухватился рукой за обледенелую скобку. Но в обескровленных отмороженных пальцах не было прежней силы, способной удержать тело.

Пальцы сорвались и Звонарев, взмахнув руками, вывалился вперед на злобно жужжащие винты.

Граната взорвалась под крылом.

Дирижабль «Маршал Пилсудский», на котором находился генерал Гель, руководивший польским флотом в этой исторической битве над Бородиным, пострадал незначительно.

Атака случайного бомбовоза с одной 40-миллиметровой пушкой была для этого гиганта так же мало опасна, как слону дробь. Но уже одно то, что какая-то шальная машина смело прорвалась к нему и обстреляла его, взбесило генерала Геля и лишило его обычного спокойствия.