Жанна Пояркова - Демон пустоты

Холоден, пушист и светел.

Алиса усмехнулась. Тема ветра должна была ее задеть.

– Слишком похоже на детскую считалку, но в общих чертах ты понял верно. Только знай – ведьмы не рисуют пасторальные картины, они заставляют природные силы дать им то, что те жаждут. Они угрожают, вымогают, выпрашивают, дурачат. Но давай проверим, сработает ли это, дружок.

Смена тона и резкий переход на «ты» меня покоробили. Но женщина предпочла не заметить мое недовольство, расправила спину и посмотрела в окно.

– Топчут ноги серый камень, силу он хранит веками, – угрожающе забормотала она, сливая фразы в одну, ускоряя темп.

Я открыл рот, чтобы спросить, что происходит, но Алиса понизила голос до страстного шепота. В ее странном поведении было что-то завлекающе непристойное, и я не мог его прервать, чтобы не устроить сцену.

– Тянет облако к земле… Горизонт отяжелел…

У писательницы обнаружились задатки актрисы. Легкие, безобидные строчки, произнесенные ею, приобретали неожиданный вес, она будто притягивала небо вниз, вцепившись в воздух пальцами с острыми, покрашенными алым ногтями. Мне стало холодно – от двери потянуло сквозняком.

– Ветер севера могучий, – громко приказала Алиса, заставив парочку, поедавшую кекс, обернуться. – Распори же с силой тучи! Снег покроет этот город, пусть придет ужасный холод!

Концовка была другой, но должен признать, что к ее стилю декламации она подходила лучше.

Я поспешно глотнул из чашки, чтобы не комментировать происходящее. Алиса Ветер снова откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и разглядывала меня так внимательно, что хотелось провалиться сквозь землю. Ладно, я готов потерпеть эксцентричность заказчика, если он как следует заплатит. Писатели постоянно живут в придуманном мире, иногда забывая разницу между воображаемым и реальным, когда погружаются в книгу. Кто я такой, чтобы осуждать чужие странности? Может, ей нужно пропустить текст через себя?

– И что теперь? – скептически поинтересовался я.

– Теперь мы немного подождем. Не хотите орехового пирога, Нестор? Я заставила вас приехать, я угощаю. Разделим вместе хлеб.

Неистовая и грубоватая карга куда-то пропала, вернув холодную, деловитую даму. Я не понял, чего именно дожидается писательница, но если вы считаете, что я отказался из чувства гордости или неудобства, то ничего подобного. Мой лозунг: бери от жизни все, ввязывайся, храбрись.

Мы некоторое время поговорили о книге, об обычаях, в которых вкушение пищи с гостем является очень важным элементом, а затем девушка с кексом громко воскликнула: «Смотри! Смотри!» Я по инерции глянул в окно и увидел, как с неба падают первые снежинки. Сначала они двигались бесконечно медленно, создавая мягкую завесу, а затем начали слипаться в крупные хлопья, покрывая дорогу белым покровом. Первый снег вошел в город тем вечером, помогая мне получить работу.

– Будем считать это добрым знаком. – Алиса встала, оставив меня и недоеденный пирог. – Я готова с вами сотрудничать, Нестор. Детали отправлю по электронной почте.

Не успел я ответить что-то подходящее случаю, как дверь за заказчицей захлопнулась. Снег завалил следы, как будто ее и не было никогда, но на столе лежало несколько тысяч аванса.

Следующую неделю я провел за перепиской с Алисой Ветер и за чтением книг, которые она мне присылала. Имитировать архаичный стиль заговоров не так просто, как кажется: в них не всегда присутствовала рифма, но образность заставляла присвистывать. Особенно в старой магии поражала несовременная, нутряная и эгоистичная жестокость. Любовные заклятия просили ветер разорвать живот возлюбленного и вместо печени и сердца вложить тоску по девушке, проклятия же, пронизанные грубой откровенностью и злобой, так и вовсе заставляли мурашки бежать по коже. Строчки свивались в змеиный ком, текст начинал прыгать перед глазами.

«Из избы выйду не дверями, со двора не воротами, выйду я черным окном, пойду я темным лесом, там пни да коренья, там грязь и раздор», – читал я в книге Алисы, пытаясь представить, как это должно звучать в стихах. Имитировать древнюю ненависть или животные страсти было тяжело, но это раззадоривало. Я наскакивал на заклятия снова и снова, словно кусачая собака; пробовал разные ритмы, даже шептать себе под нос начал, чтобы понять, складываются фразы или нет. Впервые за долгое время я действительно писал стихи , пусть и странные, пусть и отталкивающие.

Критические замечания Алисы и ее внимание к строгой стилизации импонировали. Впечатлить ее оказалось тяжело, похвалы выдавались скупо, но все же она меня приняла, и теперь я старался исправиться, выдать что-то особенное. Следующим заданием писательницы стало стихотворение, в котором ведьма проклинает юношу, заставляя его стать ее вечным слугой. Сильный образ. В этом мне виделось что-то средневековое, так что я оторвался от книг и позвонил Моне. Если кто-то и даст внятный совет, то только она.