Владимир Бердников - Арина Великая

На унылой привокзальной площади гулял неприятный пронизывающий ветер, обдавая лицо холодной водяной пылью. «Не отставайте, Николай Михайлович! Наша цель близка!» – снова проявил Пётр Андреевич свой весёлый нрав и поднял капюшон брезентового балахона цвета хаки.

«Сани» оказались мощным вездеходом. В его салоне было тепло и просторно. Сидения располагались вдоль стенок, кабина водителя была отделена звуконепроницаемой перегородкой из прозрачного пластика. Гость и встречающий сели напротив друг друга, и вездеход помчался по бетонному шоссе.

– Николай Михайлович, – начал разговор Пётр Андреевич, – я понимаю, для вас тут всё в новинку. От аэропорта до города около полусотни вёрст, но цель нашего вояжа лежит много дальше – на плато Путорана. К сожалению, приличных дорог туда нет, поэтому наш путь от Норильска до места назначения пройдёт по воде. Готовьтесь к долгому путешествию, только к вечеру мы достигнем нашей экспериментальной базы. Чтобы легче пережить это унылое время, насладимся приятной пищей и не менее приятным питием. Надеюсь, вы принимаете нашу национальную?

– Увы, да, – ответил с улыбкой Быстров.

– Ну тогда мы с вами, как говорится, столкуемся.

С этими словами Пётр Андреевич выволок из-под сидения вещевой мешок и извлёк из него: бутылку водки, два гранёных стакана и термос с холодной закуской. Они выпили за встречу, и Быстров впервые в жизни отведал строганины. Тончайшие пластинки замороженной нельмы буквально таяли во рту, оставляя ощущение чего-то бесконечно нежного и божественно–вкусного. «Бедные олимпийские боги! – мелькнуло в голове Быстрова. – Они не имели понятия о строганине».

– Николай Михайлович, возможно, вы уже в курсе, что… – Пётр Андреевич бросил на Быстрова лукавый взгляд, – что моя лаборатория занимается, в некотором роде, проблемами адаптации живых организмов к низким и сверхнизким температурам. Но прежде чем перейти к деталям, пожалуйста, покажите-ка ваши документы.

Быстров молча протянул паспорт и командировочное удостоверение. Пётр Андреевич внимательно всё рассмотрел и неожиданно спросил:

– Однако вы всё-таки поведайте мне ха-ха по-дружески, как зовут вид слепых рыбок, что водятся в подземных водоёмах Мексики?

– Астианакс мексиканус, – машинально ответил Быстров.

– Отлично, Николай Михайлович! А теперь поведайте мне, когда и где случилась массовое пермское вымирание?

Пётр Андреевич был уверен, что гость не сможет ответить на такой сложный вопрос. Но Быстров, готовясь к командировке, прочёл о плато Путорана всё, что нашёл в институтской библиотеке.

– Та катастрофа, – с непроницаемым лицом заговорил Быстров, – случилась примерно четверть миллиарда лет назад, и началась она как раз там, где сейчас вздымается плато Путорана.

– Ну что ж, Николай Михайлович, – Пётр Андреевич выразительно вздохнул, – мой экзамен вы, как говорится, выдержали, но не задавайтесь. В пещере вам придётся пройти ещё одну проверку и не только на знания, но и на вашу молекулярную госпригодность. Видите ли, мы, как и древние римляне, полагаем, что здоровый дух может ютиться лишь в абсолютно здоровом теле. И не исключаем, что люди с физическими и молекулярными дефектами в определённых обстоятельствах могут, знаете ли, ни много ни мало, а покуситься на самое святое, – не видя понимания в глазах собутыльника, Пётр Андреевич прогудел с трагической дрожью в голосе: – Они, в некотором роде, могут и самоё Родину нашу за медный пятак буржуям продать.

Быстров едва удержался, чтобы не расхохотаться.

– Интересное соображение, никогда не задумывался о скрытом смысле этой древней поговорки.

– Ну что ж, тогда отставим шутки в сторону и продолжим наш пир! – снова затрындел гостеприимный Пётр Андреевич, похоже, напрочь позабыв про обещание подивить гостя чудесами подземных озёр Путораны. – Ну так что, Коля? Как ты насчёт выпить за Таймыр?

– Почему нет? – натянуто улыбнулся Быстров.

Потом они выпили за Норильск, за плато Путорана и за нетронутую тундру. Быстров уже стал беспокоиться о своей способности соображать, как тут вездеход остановился. «А вот и наша станция Березай, Коля, вылезай! – хохотнул Пётр Андреевич. – Выходимте на причал Норильского речпорта».

Низкое солнце угадывалось над трубами какого-то завода или шахты. По-прежнему моросил мелкий холодный дождь, и по-прежнему дул пренеприятнейший ветер. Вдоль длинного причала стояло несколько небольших катеров. Пётр Андреевич бодро подвёл гостя к новенькому скоростному судну на воздушной подушке. Парень в военно-морском кителе спрыгнул на причал: «Ну, слава богу, прибыли! Теперь в путь. Если не задует встречный, через шесть часов будем на месте. Пока, слава богу, тихо».