Дмитрий Воронин - Живой щит

Тут я заметил, что единственный из всех еще не в седле. Да, пора было двигаться - и так наш сегодняшний переход сопровождается рядом непредвиденных задержек... хотя первая из них, безусловно, очень меня радует, а без второй вполне можно было бы и обойтись. Теперь я уже почти не сомневался, что добраться дотемна к ближайшей гостинице мы не успеем - Рейн и так говорил, что времени у нас в обрез. Ладно, в конце концов, ежели небо будет чистым, то и в потемках доедем.

Мимо плыла сплошная стена вековечных лесных исполинов, а я ловил себя на том, что в любую секунду жду нападения. Нет, это определенно паранойя... Даже смешно - ну в самом деле, не сидит же здесь по банде за каждым кустом. И вообще, давайте будем справедливы - одно приключение в день, и то слишком много.

Как и предполагалось, к постоялому двору мы прибыли поздней ночью, заспанный хозяин, взглянув на нас, как на совершенно ненормальных, все-таки пришел к выводу о нашей достаточной платежеспособности и, отчаянно зевая, провел нас в единственную комнату, которую смог выделить, - все остальное было занято. Наш прежний трактирщик, похоже, врал во всем, в том числе и насчет караванов в этих краях - сейчас в этой богом забытой деревушке как раз и остановился многочисленный торговый обоз из Кайены - три десятка телег в сопровождении чуть не полусотни охранников.

Видать, везли что-то ценное, раз хозяева не поскупились на столь многочисленную стражу.

Караванщики особо не скрывали цели своего визита и, пыжась от гордости, рассказали, что везут оружие и кольчуги для армии герцога Седрика. Быстро выяснилось, что пять десятков стражников - это в основном новобранцы, жаждущие присоединиться к войскам Альянса - уже вовсю поговаривали о его создании, и я не на шутку разволновался - как бы не получилось так, что Лемелиск, искать которого мы направляемся, отправится в Реверланд.

Поначалу купцы, пылая праведным гневом, громогласно призывали всех желающих присоединяться к их отряду, вступать в ополчение. К некоторому моему удивлению, таковых нашлось немало, и не только среди молодых парней, но и среди мужчин постарше и поопытнее. Потом они переключились на нас с Рейном, убеждая благородных дворян, что их мечи будут куда полезнее на полях сражений, чем в этой глуши. Ну, то, что Рейн оскорбился, услышав столь нелицеприятное мнение о своем государстве, было понятно.

Его инкогнито все еще не было нарушено, да это и неудивительно - днем дороги были пустынны, а сейчас, в полутемном, едва освещенном несколькими факелами и пляшущими языками огня в камине помещении, можно не узнать и собственную жену, не то что лорда, которого если и видели, то давно и мельком. Но и не зная, с кем говоришь, не стоит пренебрежительно отзываться о земле, дающей тебе приют, иначе этот приют может стать последним.

Я видел, что граф медленно закипает, и уже был готов увести его подальше от шумных и беспардонных собеседников, когда один из них, здоровенный мужик, чуть не на голову меня выше и раза в два шире в плечах, затянутый в когда-то вороненую, а сейчас порядком облезлую кольчугу, резко заявил, грохнув об стол пустую пивную кружку.

- Э, да что ты с ними о войне, Жиль! Это ж дворяне, когда они о земле думали? Сундуки бы золотом набить, а то, что эти богомерзкие твари за собой выжженную пустыню оставляют, так то их не трогает, они-то в своих замках отсидятся, пока нас на куски резать будут. Трусы... - Он смачно сплюнул на пол. - Дерьмо собачье...

Побелевший от бешенства Рейн уже лез из-за стола, но тут настал мой черед вмешаться. Граф, конечно, боец неплохой, но этот шкаф его в бараний рог согнет и при этом даже не вспотеет. Я и раньше сталкивался с мужиками такого сорта - их мышечный щит не пробить никаким ударом, все равно что пытаться проломить кулаком стену... бывает, что стену - легче, нет у кирпичей той эластичности. Одна радость, подвижность у них обычно соответствует габаритам. То есть никакая.

- Постойте, граф... позвольте, я с ним разберусь.

Прежде чем Рейн успел перенести свой гнев на мою голову, я спокойным тоном и не торопясь выдал "шкафу" один спич, рассказанный мне давным-давно нашим сержантом - он получил его в наследство от деда и пользовался достаточно редко - каждое применение заканчивалось, как правило, поножовщиной. Сначала шло изложение моего мнения о его умственных достоинствах, хотя, подозреваю, он не смог в полной мере оценить красочность и богатство терминологии, затем я красочно описал сексуальные привычки собеседника, его родственников, его предков, отметив, что при таком подходе потомков у него скорее всего не будет. Принял во внимание отдельные экзотические вкусы по отношению к братьям нашим меньшим, а также сделал допущение о том, что некоторые интимные пристрастия моего визави распространяются и на усопших, в том числе и людей, и на вышеупомянутых братьев. Далее я собирался углубиться в генеалогическое древо "шкафа", чтобы убедительно вывести его родословную от лепешки навоза больной всеми мыслимыми хворями коровы, но договорить он мне не дал. А жаль, когда он с ревом полез из-за стола, сметая на пол кружки и остатки ужина, моя речь была еще и наполовину не завершена. По блеску в его глазах я понял, что только что заимел кровного врага на всю жизнь, каковой у меня, по его мнению, оставалось не так уж и много.