Александр Зарубин - Культурные особенности – II. Божья воля

– И… – Эмми опять сглотнула, вопрос задрожал на губах. И растворился в полутьме коридора – так и невысказанный. Абим дернул лицом:

– Там наш ударный провод был. Весь. И упустили.

Эмми невольно поежилась. Ударный «провод» местных штурмовиков – это не федеральный десант, но тоже очень и очень серьезно. Встряхнулась, разминая ладони. Лампа мигнула, по потолку пробежал голубой огонек, отразившись бликами на лицах туземцев. Идти было далеко, терминалы еще будут впереди, но… Схему Эмми решила запомнить на память сейчас. Чертов голографический интерфейс – дурная штука, руки от нее в момент затекают.

Два поворота налево, направо, вниз и наверх. Шорох воды по углам, тьма и мертвенный свет технических ламп и энерговодов. Мерцающие бледные лица – лучи фонарей плясали, дробясь на зеркальной коже туземцев. Коридор сужался, идти приходилось по одному. Аккуратно, оглядываясь на поворотах. Налево, направо и снова – наверх. Пока Эмми не ткнула пальцем в люк над головой и не сказала:

– Пришли…

– Точно? – аккуратно спросил Абим, озираясь. Эмми даже удивилась сейчас – взгляд Абима описывал петли по потолку, остановившись вверху, прямо на маркировке штрих-кода. Не видя, явно не понимая – до того большие у него были сейчас глаза. Эмми протянула руку, на пальцах вспыхнул багровый крест:

Именем федерации, доступ запрещен.

– Видишь? – пояснила она, – федеральный уровень, колониальные системы блокированы, все. Что бы оно ни было – это здесь.

– Кванто кхорне, – рявкнул Абим. Решился. Будто воздухом джунглей повеяло по коридору – так прогремел, отразившись от стен их боевой клич, глухая, резкая солдатская песня.

– Кор кхванте, – синхронно ответили штурмовики. Затворы залязгали, лица подобрались, налились на щеках хищным, мертвенным блеском знаки перечеркнутой молнии. Абим лязгнул склянкой, с его пальцев потек белый порошок – струйкой, людям на лица. Глухо хлопнул вышибной заряд. Противно, до боли в ушах заскрипели проржавевшие петли.

И тут Эмми поняла то, что должна была сразу понять: блок на двери стоял не просто федеральный. Тараканья морда в углу, эмблема десантной бригады, мать ее так. По пальцам – волною нервная дрожь. Абим мазнул белым порошком и ей по лицу. За спиной завыли привычное: «Оммм, брамимонда». Оставалось идти вперед и надеяться, что волнения со стороны не видно.

Первый человек попался им сразу – почти, у лестницы, за углом длинного внутреннего перехода. Эмми даже не успела сообразить – просто поймала ухом стук каблуков за стеной, метнулась в сторону – на мягких лапах, по-кошачьи неслышно. Человек за углом длинного технического коридора – она не разглядела сперва в полумраке – кто, лишь заметила силуэт. Чёрную тень, гремящую пилотскими сапогами. Человек прошел мимо нее, увидел штурмовиков, замер на миг, метнулся – в сторону, слепо, срывая с пояса ребристый изогнутый ствол. Открыл рот, попытался крикнуть – лишь зубы сверкнули во тьме. Эмми спустила курок. Люггер коротко рявкнул, человек сглотнул воздух, упал и затих, так и не издав ни звука. Шорох шагов.

– Влад, что…

Голос хлестнул по ушам – тихий, мелодичный и тонкий. И тут же звон – фарфоровый чайник выпал из рук, упал, разлетевшись по стенам осколками. Абим прыгнул, полицейский «Скорпион» в его руках залаял, забился короткой сдавленной очередью. Шум падения, короткий, сдавленный хрип. И тишина. Эмми огляделась. Человек в пилотском костюме был мертв – две девятимиллиметровые пробили грудь и горло. Пули люггера Эмми с ликом Эрзули Дантор на эбеновой рукояти. В руках – Эмми на миг замерла, пригляделась – в ее грудь еще целился пилотский клеевой пистолет. Мертвый палец застыл, словно еще пытаясь вытянуть клемму предохранителя. Мерзкая штука, Эмми даже передернуло на миг. Но…

Абим присвистнул, Эмми оглянулась к нему. Хлопнул заряд, снося с петель толстую дверь в конце коридора. Вспыхнул свет – тусклый, красноватый свет аварийных ламп, озаряющей вытянутый, темный в углах технический зал ангара. Штурмовики рассыпались в цепь – густо, от стены до стены, зашагали, вытягивая, под стук автоматов, на ходу свою гортанную дикую песню. Туземную, дикую песнь джунглей планеты «Счастье». Автоматы лязгали еще дважды, очереди «скорпионов» ревели, снося людей. Испуганных, зеркальнолицых туземок.

– Тот самый груз, – коротко бросил Абим, оглядывая помещение. Широкий, тонущий а полутьме технический зал.

– ШайАКара… – Выдохнули штурмовики.