Елена Асеева: Лан-Эа, властитель небес. Том второй

– Сие разработки Научного Ведомства тарховичей. Под кожу вводят зачаток, не больше ногтя, и вже спустя получаса выбиваются из-под нее вот такие прекрасные крылья, вмале разрастаясь. Боли никакой, одна приятность. Хотел было в своем истинном образе с вами полетать. Но главный дхисадж воспретил, пояснив, что коль вы без сопровождения, так я, непременно, должен быть экипирован. Засим мне их удалят, то вроде мгновенная процедура.

Он теперь подхватил меня подмышки, так и не позволив подняться, и развернув, так, что качнулись мои ноги, прижал к груди, крепко обвив двумя руками за стан. Да размеренной поступью направился к проему в стене, остановившись на самом краю пола. Поелику я, глянув вниз, увидел, как по лежащему под нами, весьма удаленному котловинообразному дну пропасти, поросшему лесными массивами, чьи кроны деревьев поражали бело-багряным цветом листвы, протекали тонкими ветками бело-серебристые воды речушек, каковые наполнял срывающийся с утеса водопад.

– Вы тока саиб не кричите, а то следящие за нами сотрудники Научного Ведомства, аль Военного Карауалауха подумают, что вам чего грозит и моментально нас перехватят, – произнес Чё-Линг и я, тяжело задышав, да с удовольствием глядя на такую высоту, в которой, как мне казалось парить мог и сам, и без крыльев, лишь кивнул. И тотчас авитару резко шагнул со мной вниз в саму пропасть, не просто полетев, а ощутимо низвергаясь, набирая скорость и, так молвить, падая камнем. И хотя в его способностях, в сей экипировке, была возможность замедлить движение, он это не стал делать, продолжив набирать скорость так, что не только свистел кругом воздух, но и срывающиеся капли воды осыпали мое лицо, материю нави.

А поверхность земли и вовсе как-то разом приблизилась, понеже я смог увидеть, что выступающие деревья тут с круглыми, конусовидными, пирамидальными, раскидистыми кронами колыхают багряными листами. Сами по кромке прихваченные белой полосой, листья были жесткими, и сравнительно не большими, да сужены книзу, и вспять имеющие округлую верхушку, ровно разделенную на две или три. Деревья тут смотрелись высокими, с мощными стволами и пористо-трещиноватой, ярко красной корой. А ветви росли по всей поверхности ствола таких деревов и опадающими нижними плотно прикрывали почву, которая толком и не наблюдалась. Так, точно в этих лесах создания, существа никогда и не ходили, только местами и то выходящими к речушкам, созерцались на почве тонкие тропы, набитые лапами зверья.

Скорость падения нашего увеличивалась, а когда до ближайших крон деревьев осталось не больше косой сажени, и сквозь ветви и листву я разглядел множество и вовсе мельчайших водоемчиков и тончайших ручейков, Чё-Линг резко раскрыл крылья и ощутимо ими, взметнув не то, чтобы взлетел, а застыл на месте. Предоставляя мне возможность разглядеть царящий внутри лесов полумрак и вроде стелющегося серо-желтыми полосами, пробивающимися чрез разрозненные кроны.

Это был, прямо-таки, водный край. Потому как, не считая более крупных речушек, превеликое множество наблюдалось на земле родников, ключей, криниц каковые не только струились по ней, но и, фонтанируя, выбивались из-под почвы, а пару-тройку шагов вновь ныряли под поваленные огромно-вывороченные стволы, ветви, ровно исчезая безвозвратно. Иногда такие тончайшие криницы впадали в небольшие разломы земли, образовывая там маленькие водоемы, берега которых покрывали низинькие кустики с шершавыми мощными и тут червлеными стволами, многократно расчлененными, да уплощенными ветвями. Порой там росли розовые ветвистые растения, на удивление, не имеющие листвы, а потому перевитые белыми стебельками лишайников, на кончиках и вовсе похожих на пучки, местами образующих перепутанные шарообразные гнезда, витье аль вспять нити. Сухие листья, корни, побеги и крупные каменья (опушенные прямостоячими, короткими пурпурными мхами, да лишайники в виде белой, рыжей корочки) выстилающие остатки не занятой водой земли делали расположившийся внизу лес глухим и непролазным. Хотя множество звуков, не только свиста и трелей птиц, воя зверей, гудение насекомых, хруста и треска веток, стволов, не говоря о бурлении воды, однозначно указывали, что лесные массивы тут обитаемы и явно оберегаемы тарховичами.

Мы парили на одном месте не долго, лишь до того момента, как я более-менее оглядел сам лес, а после Чё-Линг рывком взмахнул крыльями и мы понеслись вверх. Вскоре не просто поравнявшись с моим теремом, который стоял на дугообразном, каменистом утесе, а воспорив чуть выше и там вновь замерев. Посему я теперь хорошо смог осмотреть и свой терем, опять же созерцающийся дугообразно выгнутым многоярусным строением, достаточно мощным и словно сотворенным из камня, потому и переливающегося бело-перламутровым цветом. Крыша терема представляла собой многогранный сомкнутый свод, завершающийся трисаптати стоящими обок друг друга сфероконическими главами с изумительными по красоте накладками серебристо-белых с голубоватым отливом, и тут выполненных из граивейя, увенчанных золтыми длинными шпилями. Многообразием отличались изразцы украшающие карнизы стен с точной прорезью древовидных стволов, изгибающихся отростков, усиков и широких листов. И если на самом высоком уровне, где и располагалась моя комната, считай посередине терема, наблюдался проем, в последующих помещениях, как и в трех следующих под ними этажах (и естественно помещениях) в стенах поместились большие с округлым навершием окна переливающиеся бело-прозрачными стеклами с нанесенными на них изображениями цветов, деревьев, трав, преимущественно багряного, пурпурного, малиновых цветов.