Елена Асеева - Лан-Эа, властитель небес. Том второй

– Может быть мы, ваше высочество, подождем, когда у его великолепия восстановится чувствительность ноги? – весьма недовольно откликнулся вопросом главный дхисадж, стоящий слева от моего кресла и все время нашего с сурьевичем разговора не проронивший ни слова.

Ананта Дэви самую толику повел глазами в направлении Ковин Купав Куна не то, чтобы, ни желая прислушаться к его советам, просто сейчас и весьма демонстративно оставляя ответ за мной. И коль правдиво, пугая меня такой покорностью…

– Даже не знаю, – протянул я и легонечко передернул плечами, жаждая сейчас, чтобы за меня приняли решение. – А вы, как думаете Камал Джаганатх? – все-таки вывернулся я вопросом, и увидел, как он улыбнулся, не только изогнув нижний край рта, но и проложив по верхнему краю вплоть до ноздрей тонкие морщинки.

– Ну, раз вы не уверены в собственном решении и силах, толды доверимся знаниям голубчика, Ковина. И отложим сие решение до вечера, ежели вам, Лан-Эа, таковое будеть удобно, – сказал он, вновь демонстрируя свою мудрость не просто создания, а самого творца. И я, тотчас радостно улыбнувшись, кивнул, соглашаясь с его мнением, ощущая его поддержку, помощь и понимая, что Праматерь Галактика не права. Ибо Ананта Дэви был воссоздан не только для моего становления, взросления… он словно был моей необходимой частью, опорой без которой я ничего не значу. Без которой я бы так и оставался зверем, продолжающим бороться за жизнь, вставать на лапы и подниматься с них лишь по причине внедренных инстинктов.

– Благодарю, голубчик за столь высокое мнение обо мне, вы вельми трепетны, – нежно ответил Камал Джаганатх, с вероятностью, приняв на себя мои мысли, оно как я желал, чтобы он их слышал. Теперь сурьевич, сместив взгляд на главного дхисаджа, и, легонечко качнув головой, спросил, – каковы Ковин ваши намерения по поводу нашего поразительного мальчика? Он может побыть с нами в приемном дворе амирнарха?

– Ваше высочество, Праджапати надоть отдохнуть и набраться сил, коль вы желаете, дабы завтра он принял власть, – отозвался Ковин Купав Кун таким тоном, ровно у меня все конечности не функционировали, а не просто левая нога.

– Добро, – незамедлительно и весьма покорно согласился Камал Джаганатх, и, наклонившись ко мне, поцеловал в лоб. – Тогды мы встретимся с вами, Лан-Эа, к вечёру. Кода-ка сие позволит Ковин, и вы отдохнувший, подумав, мне молвите свой ответ, – добавил он, и, так как я вновь кивнул, испрямился, и, развернувшись медленной поступью, с большим достоинством создания мудрого, величественного направился к широким с арочным навершием дверям, богато инкрустированным резьбой и самоцветными каменьями, чтобы вмале пропасть за раскрывшимися и сразу сомкнувшимися двумя створками. Оставив во мне состояние горечи и обиды за него… за столь неверные замыслы моего отца, которые с такой болезненной остротой теперь ему, Камалу Джаганатху, приходилось переживать.

– Не обижайтесь, ваше великолепие, – не громко произнес главный дхисадж, выводя меня из тех неприятных дум. – Но я взял на себя ответственность и хочу предложить нечто иное, тому, чтобы сидеть в приемном дворе амирнарха, – я медленно перевел взгляд с двери на тарховича и увидел широкую улыбку на его лице. – Тем паче мои возможности и власть в Тарх системе, на Садхане вельми значительна, и коль толковать правдивее, сосредоточена токмо в моих руках, никак ни Раджума. Обаче прежде чем вы услышите мое предложение, понадоба покушать.

Ноне ел я много, и это вопреки тому, что выпил два кубана клеточного сока. Потому Никаля с подносом сменил не менее молчаливый Наэль. Весь тот срок моего поедания главный дхисадж стоял возле стенового проема, лишенного ограничения, наблюдая за красотами Садханы. Впрочем, стоило только и Наэлю покинуть комнату, сразу оглянулся, и, воззрившись на меня, легошенько качнул головой в направлении водопада, на фоне которого я увидел летящую фигуру Чё-Линга. Только не привычного, а перевоплощенного, с веретенообразной формой туловища, и круглой головой, покрытого темно-коричневым панцирем. Теперь было и вовсе приметны три пары конечностей авитару, мало чем отличимые друг от друга, сравнительно ровные и одного размера, длины. Первые, на вроде патрубок, отходили от стыка головы и туловища, будучи более удлиненными и мощными. Вторая пара рук, словно выходящая из груди завершалась шестью короткими пальцами с небольшими воронками присосками на концах. А спиралеобразные ноги заканчивались черными крупными воронками. Впрочем, в сей раз Чё-Линг был снабжен еще и парой крыльев, выходящих из его спины, достаточно мощных, где серебристо-белые перья шли в несколько рядов.