Владимир Черняев - Кто ты, человек? Сказание о Свете

и конечно страшно было;

но напряг свою я волю,

чтобы вам облегчить долю;

чтоб не только короли,

все чтоб в счастье жить могли».

Он умолк и потупился.

Потом низко поклонился

и, казалось, снова сник.

Вдруг раздался громкий крик,

звонко взрезав тишину:

«Я возьму его вину!»

Вздрогнул, замер люд, а это

на помост вбежала Света.

«Я не дам его убить.

Нельзя голову рубить!

Нет беды в его вине;

отрубайте лучше мне!»

И вельможа содрогнулся,

потом к князю повернулся

и шепнул тихонько тут:

«Это будет уже бунт».

Но владыка был спокоен:

«Не дадим им жить обоим.

Сейчас ей, потом ему;

на себя я грех возьму».

6

Ну а Света уж без страха

кладет голову на плаху.

Барабанов грянул бой,

трубы начали свой вой.

Кое-где раздался плач.

Поднял вверх топор палач,

и немного торопясь,

он по детской шее .... хрясь.

В плаху лезвие вонзилось,

но как будто погрузилось

и прошло как сквозь туман,

никаких, не сделав ран.

Кат не понял. В самом деле,

на него, смеясь, смотрели

снизу детские глаза.

«Что ещё за чудеса?»-

палач тупо удивился.

Как-то весь засуетился,

даже скинул свой колпак,

растерялся видно так.

Еще раз мелькнул топор.

Вновь смеясь, глядят в упор

на него глаза девчонки.

И на шее в жилках тонких

бьется пульс, и кости целы.

Палач стал мгновенно белым,

дрожь пробила его тело,

важность в миг с него слетела,

глаза дико округлились,

страхом, ужасом налились,

и издав истошный вой,

с обнаженной головой,

пятясь, грохнулся с помоста.

Сей силач большого роста,

кого весь народ страшился,

соскочив, бежать пустился,

как напуганный олень.

И полезла страха тень

на людей неудержимо;

и уже промчался мимо

перекошенный вельможа;

и пустился за ним тоже,

опрокинув стул, владыка.

И оглохли вдруг от крика

поле, лес, и даже дали

эхом ужаса кричали.

Все, кто мог, бежать пустились,

и толкались, и давились,

прячась в замке и домах.

Охвативший ужас, страх,

вмиг очистил всю поляну.

И казалось как-то странным,

что один всё же остался,

хотя тоже испугался,

но не скрылся, не сбежал,

только чуточку дрожал.

Он ещё не знал, что с ним,

что здесь нужно им двоим,

что всё это не виденье,

что пришло к нему спасенье,

что не мёртвый он – живой,

цел, здоров и с головой.

7

Встав с колен и отряхнувшись,

и к парнишке повернувшись,

улыбнулась Света мило,

подошла к нему, спросила:

«Как зовут тебя дружище?

Ты из знатных, или нищий?

По твоей судить одежде,

так ты вроде принц был прежде;

ну а то, что с нею стало,

говорит, что уж не мало

ты прошел дорог бедняга,

что под ней не принц – бродяга!»

От её слов встрепенувшись,

и от шока чуть очнувшись,

он уселся, где стоял,

и послушный вид принял;

но глядел ещё со страхом

то на Свету, то на плаху.

Говорить пока не мог,

только гладил раны ног;

видно было им не сладко

от оков железной хватки.

Делать что-то было надо,

и усевшись с ним там рядом,

ему Света назвалась,

успокаивать взялась.

8

Просидев, не знаю сколько,

удалось узнать ей только,

что парнишку зовут Грюн,

что не так уж он и юн,

как ей сразу показалось,

и, наверное, досталось

ему бед уже не мало.

Она позже разузнала,

что терпел он их напрасно;

но он выглядел прекрасно,

и в семнадцать лет почти

за мальчишку мог сойти.

Посидев с ним, осмотрелась,

и ей очень захотелось

с этим местом распроститься,

а то может появиться,

вдруг опомнившись, здесь стража;

и задуманная кража,

с казни юного страдальца,

из далёких мест скитальца,

уже будет не возможна.

И поднявшись осторожно,

помост Света обошла,

ключ, печать, указ нашла;

ключ взяла и печать тоже,

их, наверное, вельможа,

убегая, обронил.

Ключ как раз ей нужен был

от кандального замка.

То везенье, а пока

Грюн свыкался мало – мало,

Света цепи поснимала,

потом за руку взяла,

и от туда повела.

Так пошли они вдвоем

через лес, потом ручьём,

удаляясь в лес от бед,

оставляя один след

кое-где на мокрой глине.

А за ними по лощине

незаметно пошёл дед,

и разглядывал тот след,

он не видел следов Светы.

Обстоятельство же это

его видимо смущало,

и он сзади шёл сначала,

потом в бок на склон поднялся,

след и там не отыскался;