Мэри Шелли - Франкенштейн

Наконец нашим взорам открылись бесчисленные шпили лондонских церквей, старинные мосты через Темзу, знаменитый замок Тауэр и словно парящий над городом купол собора Святого Павла.

Лондон был конечным пунктом нашего путешествия: мы решили провести в этом прославленном городе несколько месяцев. Анри спешил познакомиться с литературными знаменитостями того времени, мне же это занятие казалось второстепенным и легковесным. Для меня главным было – получить сведения, необходимые для благополучного завершения предстоящей работы. В этом я полагался на целый ряд имевшихся у меня рекомендательных писем, которые были адресованы самым выдающимся британским естествоиспытателям.

Если бы я предпринял это путешествие в те счастливые дни, когда был еще студентом, оно принесло бы мне неописуемую радость. Но теперь моей целью было не познание, а отчаянная попытка избавиться от лежащего на мне и моих близких проклятия. Поэтому я посещал ученых мужей только ради того, чтобы получить сведения о вещах, имевших для меня роковое значение.

Светское общество меня тяготило; в одиночестве я хотя бы мог обмануть себя краткой иллюзией покоя и безмятежности. Лица же других людей, кроме моего Анри, озабоченные, равнодушные или самодовольные, вновь пробуждали во мне отчаяние. Я чувствовал, что между мной и ими высится какая-то непреодолимая стена. Кладка кирпичей этой стены была скреплена кровью малыша Уильяма и несчастной Жюстины; воспоминания о событиях, связанных с ними, были хуже всякой пытки.

Анри… В нем я видел собственного двойника, отражение моего я, каким оно было прежде. Он был любознателен и жадно стремился получить опыт и новые знания. Нравы и обычаи англичан, которые ему приходилось наблюдать, он находил занимательными и поучительными. Кроме того, он делал все, чтобы достичь цели, которую давно наметил, – посетить Индию. Анри был убежден, что при его знании восточных языков, истории и культуры этой страны он мог бы способствовать развитию торговли и ее разумной европейской колонизации. Только в Англии он мог сделать решительные шаги к осуществлению своего плана. Вот почему он был постоянно занят и почти не имел свободного времени.

Единственное, что огорчало моего друга, – моя хандра, которую он называл английским словечком «сплин». Я старался скрывать свою подавленность, чтобы не отравлять ему удовольствия от новизны ощущений и впечатлений, такого естественного для человека, чья совесть не отягощена горькими воспоминаниями. Однако все чаще я отказывался сопровождать его под различными вымышленными предлогами, чтобы остаться в одиночестве.

Уже тогда я начал накапливать материалы, которые были мне необходимы, чтобы произвести на свет мое новое создание. Этот процесс был для меня столь мучителен, что напоминал китайскую пытку водой, когда капля за каплей равномерно падают на выбритую макушку жертвы. Любая мысль, связанная с моей задачей, причиняла мне настоящую боль; я испытывал острую нервную дрожь, а сердце начинало учащенно биться.

Спустя два месяца после прибытия в Лондон мы с Анри получили письмо от человека, который в недавнем прошлом гостил у нас в Женеве. Он был шотландцем, с глубокой любовью описывал свой край и настойчиво звал нас, хотя бы ради красот горной Шотландии, продолжить наше путешествие на север, до города Перт, где он жил.

Анри был не прочь принять приглашение, да и мне захотелось вновь взглянуть на горы, потоки и прочие удивительные творения, которыми природа украшает свои излюбленные уголки.

Мы прибыли в Лондон в начале октября, но сейчас стоял февраль. Поэтому было решено, что мы отправимся на север в конце следующего месяца. Вместо того чтобы проследовать прямо в Эдинбург, мы решили по пути посетить Виндзор, Оксфорд, Мэтлок и Камберлендские озера – с таким расчетом, чтобы прибыть в Перт в конце июля. Я тщательно упаковал химические приборы, оборудование и собранные материалы, надеясь завершить работу в одном из уединенных селений на плоскогорьях Хайленда.

Покинув Лондон 27 марта, мы провели несколько дней в Виндзоре, прогуливаясь по прекрасному лесу. Для нас, жителей горной страны, природа этих мест казалась на редкость непривычной: рощи могучих дубов, влажные низины, заросшие орешником, стада величавых оленей – все было нам в диковинку.

Из Виндзора мы направились в Оксфорд. При въезде в город невольно приходят на ум события, происходившие в нем более полутора столетий назад. Здесь Карл I [39]собирал свои силы, так как Оксфорд оставался верен своему королю, когда вся страна отшатнулась от него и встала под знамена свободы. Здесь витал дух прошлого, и мы с наслаждением отыскивали следы пребывания короля, королевы и их сподвижников. Но и без того город настолько красив, что не может не вызывать восхищения. Здания колледжей дышат стариной и невероятно живописны; улицы великолепны, а часть Темзы, текущая близ города по восхитительным зеленым лугам и по традиции называемая здесь Айзис, широко и спокойно несет свои воды, в которых отражается ансамбль башен, шпилей и куполов, окруженный вековыми вязами.