Айзек Азимов - Роботы утренней зари [ Сборник]

— Да?

— Видимо, я поэтому так долго шел к пониманию этого, что я не человек. Человек же, возможно, инстинктивно понимает свой мозг, и поэтому знает, как управлять другими таки ми же. Мадам Глэдия, не имея ни какого опыта выступления перед тол пой, провела это дело мастерски. А насколько это было бы лучше, если бы у нас был кто-то вроде Илайджа Бейли. Друг Дэниел, ты подумал о нем?

— Ты видишь его образ в моем мозгу? Удивительно!

— Нет, я не вижу его. Я не могу принимать твои мысли, но я чувствую эмоции и настроение и знаю по прошлому опыту, что такая текстура твоего мозга ассоциируется с Илайджем Бейли.

— Мадам Глэдия упомянула о том, что последний видел Илайджа Бейли живым, и я снова услышал в памяти, что он мне тогда сказал, и думаю об этом сейчас.

— Почему, друг Дэниел?

— Я ищу значение. Я чувствую, что это важно.

— Как он мог сказать важное, не выражая словами? Если там было скрыто значение, Илайдж Бейли должен был выразить это.

— Возможно, — медленно ответил Дэниел, — партнер Илайдж и сам не понимал значения того, что он сказал.

Воспоминание!

Оно лежало в мозгу Дэниела, как закрытая книга с множеством деталей, всегда готовая для пользования. Некоторые ее эпизоды вспоминались часто из-за их информации, и лишь очень немногие высказывались только потому, что Дэниел хотел почувствовать их текстуру. Таких было очень мало, по большей же части те, которые относились к Илайджу Бейли. Много десятилетий назад Дэниел приехал на Бейлимир, когда Илайдж Бейли был еще жив. Мадам Глэдия приехала с ним, но когда они вышли на орбиту вокруг Бейлимира, на их маленький корабль поднялся Бентли Бейли. Он был довольно грубым тогда мужчиной средних лет. Он посмотрел на Глэдию несколько враждебно и сказал:

— Вы не можете увидеть его, мадам.

Заплаканная Глэдия спросила:

— Почему?

— Он не хочет этого, мадам, и я должен уважать его желания.

— Я не могу поверить этому, мистер Бейли.

— У меня есть его собственноручная записка и запись голоса. Я не знаю, узнаете ли вы его почерк и голос, но даю вам честное слово, что это его, и на него не оказывалось никакого постороннего влияния, когда он делал эту запись.

Она ушла в свою каюту, чтобы в одиночестве прочитать и прослушать запись. Затем она вышла, как бы надломленная, но сказала твердо:

— Дэниел, ты высадишься один повидать его, но сообщишь мне все, что он сделает или скажет.

— Да, мадам, — ответил Дэниел.

Он перешел на корабль Бентли, и Бентли сказал:

— На эту планету роботы не допускаются, Дэниел, но для вас сделано исключение, потому что это желание моего отца, а он здесь в большом почете. Я не имею личного предубеждения против вас, вы понимаете. Но ваше присутствие здесь должно быть ограниченным. Вы прямо пойдете к моему отцу, а когда он закончит беседу с вами, вас сразу же отвезут обратно на орбиту. — Вы понимаете?

— Понимаю, сэр. Как ваш отец?

— Он умирает, — ответил Бентли, пожалуй, намеренно грубо.

— Я это тоже понимаю, — сказал Дэниел.

Голос его заметно дрогнул, естественно, не от обычных эмоций, а потому что сознание смерти человека, хоть и неизбежной, нарушало его позитронные пути.

— Я имел в виду, долго ли ему осталось жить?

— Он должен был умереть еще некоторое время назад, но он держится за жизнь и отказывается умирать, пока не увидится с вами.

Они спустились с орбиты. Планета была обширной, но ее обитаемая часть казалась маленькой и убогой. День был облачный, недавно прошел дождь. Широкие прямые улицы были пусты, словно жители не были склонны собраться и поглазеть на робота. Наземный кар привез их к дому, несколько большему и впечатляющему, нежели большинство остальных. Они вошли в дом. У внутренней двери Бентли остановился:

— Мой отец там. Идите один. Он не хотел, чтобы я вошел с вами. Идите. Вы, наверное, не узнаете его.

Дэниел вошел в темную комнату. Глаза его быстро адаптировались, и он увидел покрытое простыней тело внутри прозрачного кокона, который был виден только из-за слабого блеска. В комнате стало чуть светлее, и Дэниел отчетливо увидел лицо.

Бентли был прав. Дэниел не увидел в этом лице ничего от своего бывшего партнера. Оно было изможденное, костистое. Глаза были закрыты, и Дэниелу показалось, что он видит мертвеца. Он никогда не видел мертвого человека, и когда эта мысль пришла ему в голову, он покачнулся, ноги не держали его.

Старческие глаза открылись, и слабая улыбка прошла по бледным сморщенным губам: