Владимир Заяц: Опыты, Век XX

Владимир Заяц

Опыты. Век XX

Тому, кто не постиг науки добра,

всякая иная наука приносит лишь вред.

М.Монтень

Утро было пронзительно холодное, беспощадно ясное. Небо ярко синело; белесое, точно заледеневшее, солнце излучало, казалось, не тепло, а холод. Изо рта идущих колонной людей вырывался пар. Шли молча, не было сил переговариваться. Да и не стоило бессмысленно рисковать. Охранники, идущие по краям, тоже устали и, с ненавистью зыркая на пленных, злобно ворчали. Того и гляди, за любую оплошность пулю в затылок всадят, а то и просто прикладами до смерти забьют. Достаточно просто оступиться.

Иван старался ступать экономнее, невысоко поднимая ноги. Он почему-то вспомнил такой же или чуть более теплый день, когда их подвергли так называемой санобработке. Военнопленных стригли и мыли в дощатом, продуваемом пронзительным ветром бараке, а затем в одних сапогах - тогда у некоторых еще были сапоги - заставляли бежать почти два километра до территории концлагеря. Многие не выдерживали, падали. Их сноровисто добивали выстрелами в упор и заставляли стаскивать трупы поближе к крематорию.

Тогда охрана была добродушнее, если так вообще можно сказать о палачах. Немцы наступали и надеялись на скорую победу. Один из охранников, толстый и всегда веселый, видя остекленевший взгляд Ивана, позволял себе снисходить до шутки с будущим рабом. Посмеиваясь и коверкая слова, говорил Ивану:

- Искать уходить нельзя. Выход нет отсюда. - Тут он надувал щеки и, указывая на крематорий, заканчивал: - Пуф! Выход есть только через труба. Как дым.

Довольный "удачной" шуткой, гоготал. Насмеявшись вдоволь, объяснял смысл сказанного напарнику, тощему и медлительному. Тот, не меняя выражения лица и пристально глядя на Ивана, скалил крупные желтые зубы и выдыхал нутром:

- Гэ-гэ-гэ.

Толстый остряк смеялся снова. За компанию.

Сзади раздался глухой стук от падения тела, потом брань охранника. Иван, обернувшись, увидел, как упавший бессильно сучит руками и ногами по заледеневшей земле, тщетно пытаясь встать. Иван и еще несколько человек бросились на помощь товарищу, но охранник был ближе. Раздался сухой треск выстрела...

Грубый окрик загнал пленных в колонну, и снова поплыла, покачиваясь, земля под ногами. И снова потекли воспоминания о недавнем прошлом...

Переезд в очередной лагерь. Сколько их уже было?! Вагон, битком набитый больными, истощенными людьми. В лагере заставили сбивать ящики для снарядов. Свирепствовали уголовники - капо, сводили с ума трехкратные аппель-проверки с диким воем сирен. Овчарки-людоеды, хрипя, рвались с поводка к людям в полосатой одежде. Иногда, будто бы случайно, собаки срывались с поводков. Охранников это очень забавляло.

Тот лагерь располагался на территории бывшего кирпичного завода, в котловане. Поначалу для пленных не было даже бараков, и людям приходилось голыми руками рыть себе в стене котлована ямы-убежища, срывая ногти, пятная кровью сухую глину.

Но даже в таких условиях люди старались помочь друг другу: отдавали ослабевшим часть своего пайка, носили на руках в команду и назад. С уголовниками, выбившимися в "начальство", боролись сообща. Загадочной, например, для немцев была смерть одного из особо рьяных, начавшего свою "карьеру" с выселения из ямы-убежища прежнего обитателя. Ночью земля оврага в том месте по непонятным причинам осела и погребла в своей толще предателя.

Куда же теперь? Странно, почему из их лагеря отобрали только семь человек? И почему отбор проводили врачи? Расспрашивал худощавый чопорный немец в халате поверх мундира. Он говорил по-русски медленно, но правильно, почти без акцента:

- Как учились?

- Средне.

- Очень хорошо, - узкое бледное лицо немца на мгновение оживилось. Он удовлетворенно покачал головой, и сверкающая искорка на позолоченных дужках его очков переместилась вверх-вниз.

- Кем работали?

- Учителем физики.

- Как успехи в труде и личной жизни?

В личной жизни?! Поисследовать душу захотелось! Иван огромным усилием воли погасил ярость и почти спокойно ответил:

- Средние... Средние были успехи.

- Очень, очень хорошо! - с энтузиазмом воскликнул врач. Он повернул голову к помощнику и скомандовал: - Вирхов, давайте ключевые слова. - И, уже обращаясь к Ивану, сказал почти доброжелательно: - Можете сесть. Будете, не думая, сразу же говорить слово, пришедшее на ум после того, как мой помощник произнес ключевое слово. Понятно?