Владимир Заяц - Где брат твой

Владимир Заяц

Где брат твой?

Стенки кабины, вибрируя, расплывались, становились нечеткими, словно акварельный рисунок. Когда Виктор приложил к стенке палец, то почувствовал зуд, пронзительный до боли. Под полом время от времени что-то ритмично постукивало.

Виктор испытывал чувство запоздалого раскаяния. Он хотел чего-нибудь романтичного, вот и выбрал эту отдаленную планету для медового месяца. Он ухватился за слово "романтика" и, по сути, заставил себя забыть, что прежде, чем рекомендовать ее как базу отдыха, несколько исследовательских групп разобрали самого разнесчастного микроба до последней молекулы, чтобы убедиться в его безвредности для смелых "первопроходцев".

Теперь он будет целый месяц здесь, в тысяче парсеков от Земли. Информация о работе возглавляемой им группы цитогенетики для него потеряна на весь этот месяц. Слишком бы дорого обошлись информационные посылки, даже если делать их раз в несколько дней.

Виктор забарабанил пальцами по ножке кресла и с преувеличенным чувством замурлыкал под нос песенку самого недавнего машинного производства.

Катя очнулась от дремы, распахнула огромные ярко-синие глаза и сонно спросила:

- Скоро?

Виктор глянул на табло информации на стене. Зеленая точка почти достигла края прямоугольной шкалы.

- Прибываем через пятнадцать минут! - бодро произнес он. - Просим пассажиров не забывать свои вещи и вещички.

- Еще можно подремать, - пробормотала она и попыталась свернуться калачиком.

Виктор почти позавидовал ее умению все делать уютным, домашним; ее спокойствию, наконец.

Ему не сиделось. Он бы давно уже вскочил и начал, по обыкновению, расхаживать взад-вперед, если бы не полушутливое напутствие технарей, отправляющих кабины в гиперпространство. С выражением мистического ужаса на лице шепотом рассказывали, что Он - электронный мозг - не любит, когда кто-то мельтешит у него перед объективами. И что однажды из-за этого Он экстренно затормозил у поверхности планеты, сплошь покрытой аммиачным океаном. Все, разумеется, закончилось благополучно. Но встречающие не могли подойти к прибывшим ближе, чем на пять метров. И то с наветренной стороны.

Красная точка доползла до края шкалы и с легким щелчком исчезла.

- Время - ноль, - равнодушным голосом доложил автомат. - Уровень ноль. Эквивалентность масс сохранена.

- Доклад принят. Вольно, - сделав строгое лицо, сказал Виктор.

Освещение кабины стало блекнуть. Через тающую дверь внутрь ринулся поток живого золотистого света.

- Добро нам пожаловать, - провозгласил Виктор и, подхватив жену на руки, ступил в светлый прямоугольник.

- Отпусти, - потребовала Катя, заметив, что Виктор пытается совершить одновременно два взаимоисключающих дела: одной рукой удержать ее, а другой сделать жест, будто представляя ей свои владения.

Она соскользнула на землю и, скрывая улыбку, проворковала:

- Ты - сильный...

Виктор горделиво выпятил грудь.

- Верно заметила. А еще могем гнуть пятаки, ломать подковы, вязать узлами рельсы и прочими способами портить казенное имущество.

Огляделись. В сотне метров от них на пригорке стоял небольшой домик с красной черепичной крышей. Дальше - луг с высокой колышущейся травой. А еще дальше - темнела стена леса. Они уже знали, что называется он "цветоджунгли", а вместо деревьев растут в нем гигантские цветы.

Они взялись за руки и, присмирев, словно дети, направились к домику, всей грудью вдыхая густой аромат раздавленной травы.

Они полюбили сидеть на веранде, обращенной к цветоджунглям. Утром, когда воздух прозрачен и недвижим, синеватый из-за расстояния лес, казалось, приближался, и был виден каждый ствол невероятно огромных цветов. Ленивый прохладный воздух, насыщенный сильным и сладким запахом, тихо касался лица. Дышалось легко. Становилось весело и печально и хотелось, чтобы это длилось бесконечно.

В полдень солнце палило немилосердно. Веранда самогерметизировалась прозрачной стенкой, и начинал назойливо шуршать кондиционер, гоняя по комнатам прохладный сквознячок. Герметизация не была идеальной и, если приблизиться к перегородке, лицо опаляли струи горячего воздуха, несущие едко-канифольный запах раскаленных зноем древоцветов.

К вечеру лес темнел, уходил дальше. Деревья, словно боясь приближающейся темноты, приникали друг к другу, и лес, насупившись, замирал единой сумрачной громадой.

Особенно хорошо бывало во время грозы. Тучи становились крупнее и все быстрее, все ниже проносились над холмом, с трудом удерживая отвисшее брюхо. Ветерок плотнел, становился прохладным и до предела насыщался запахом всех трав и цветов, растущих поблизости. Внезапно он начинал дуть порывами. Тучи, сгущаясь, закрывали солнце.