Владимир Заяц - Родная чужбина

Владимир Заяц

Родная чужбина

Старик сидел, положив натруженные за день руки на стол, ощущая в них привычную тяжесть. После выпитого чая по телу распространялась волна тепла и покоя.

Жена, сидящая напротив, поглядывала на него с удовлетворением: стар стал муженек, поседел совсем. Но, тем не менее, крепок, как дуб; вынослив, быстр в движениях. В последние годы время, казалось, вообще перестало касаться внешности старика.

Что волосы седы - не беда. Зато они у него гуще, чем у многих молодых. Они сейчас, молодые, все такие: худые, бледные, словно стебелек, выросший в погребе. Не удивительно, что молодежь так и не прижилась здесь, на Надежде. Большинство вернулось на Землю, а часть... До сих пор медики спорят о причине их смерти. Одни предполагали, что сыграла роль нехватка каких-то микроэлементов. Другие, столь же безосновательно, делали виновником таинственный вирус.

Поступил приказ о срочной эвакуации молодых людей. Те оказались задиристыми, не стали подчиняться.

В ракеты их сажали силой. Они тщетно пытались вырваться и выкрикивали странные слова:

- Прекратите! Вы нарушаете первый закон!

За сорок лет, прошедших от начала заселения, совсем мало людей осталось на планете. Они с мужем едва справлялись с работой - Земля требовала много пшеницы.

Так же нелегко было и другим поселенцам. Сейчас на сотни километров вокруг не встретишь жилья. Лишь изредка попадаются домики поселенцев, затерявшиеся среди золотого моря пшеницы.

Легко понять, почему остался в живых муж, - такому все нипочем. Но почему выжила она - худощавая, болезненная?

Всевидящее око электронного домоправителя заметило расслабленное состояние Старика - подъехала тележка с манипулятором, убрала посуду.

- Ну ладно уж. Забирай, - пробормотал Старик.

Вообще-то уборку и многие другие рутинные домашние дела Старик предпочитал делать сам, не полагаясь на киберов. Надо ведь и самому что-то делать.

По милости этих вездесущих киберов у взрослого человека сейчас самостоятельности не больше, чем у новорожденного. Так и живут до самой смерти - с соской во рту.

Страда - дело серьезное. Его механизмам препоручать нельзя, что бы там ни советовали земные специалисты.

Старик хорошо помнил, как совсем еще ребенком смотрел передачу о первых промышленных роботах - неуклюжих манипуляторах, управляемых примитивным компьютером. Они не вызвали у него восторга. И сейчас, вспоминая ликующий голос диктора, недоуменно пожимал плечами.

Роботы изменились неузнаваемо, но не изменилось отношение к ним Старика. Кибер есть кибер, а человек есть человек. И что бы ни утверждали, но так оно было, и так оно будет, и по-другому быть не может.

Он глянул на жену, заметил ее одобрительную улыбку, и ему стало не по себе. Ощущение покоя исчезло, внутри что-то неуютно напряглось.

За окном быстро темнело. Пшеница уже убрана почти до самого горизонта. Но Старик знал, что там, дальше, довольно большой участок неубранной пшеницы. Нужно еще два-три дня. Вся надежда на то, что прогноз не соврал и обложные дожди не начнутся раньше, чем через неделю.

В комнате стало совсем темно, и домоправитель включил освещение. Яркий свет резанул по глазам.

- Не так сильно, - поморщился Старик.

Яркость света уменьшилась.

Жена понимающе кивнула.

- Ты прав. Яркий свет может повредить ему даже там.

- Конечно, может. Если он неглубоко, - Старик озабоченно приложил широченную ладонь к крышке стола и неожиданно улыбнулся. - Все в порядке. Скребется.

Массивный дубовый стол был единственной мебелью, которую они смогли вывезти с Земли. Уже тогда, когда они решили переселиться на Надежду, дерево представляло большую ценность. Но дело даже не в этом. Стол своего рода семейная реликвия. Он стал олицетворением надежности семейного очага и жизненных устоев. Там, далеко от Земли, они очень нуждались в ощущении надежности.

Несколько дней назад, вечером, Старик услыхал тихое поскрипывание, доносящееся из крышки стола. Он приложил к ней ухо, внимательно прислушался и... узнал звук, который живо напомнил ему Землю, детство. Так грызли деревянную стену их старого дома жуки-древоточцы.

В его представлении это был небольшой, очень красивый золотистый жучок. И пусть бы кто-нибудь сказал, что это не так! Несомненно: очень красивый. Капля живого земного золота, такая упорная в своем желании жить!

И вот уже несколько вечеров подряд они просиживали допоздна, вслушиваясь в поскрипывание с тем же удовольствием, с каким заядлые меломаны слушают любимую музыку.