Владимир Заяц - Темпонавты - так их назовут

Владимир Заяц

Темпонавты - так их назовут

- Я в магазин сбегаю, - сказала жена, застегивая поношенное пальто, - а ты за молоком на плите посмотри.

- Угу, - пробормотал Максим.

Нина внезапно обозлилась:

- Повтори, что я тебе сказала!

- Повторяю, - покорно проговорил Максим, обдумывая, чем же можно заменить этот дефицитный плоскостной транзистор. - Что повторять-то?

- Ах ты трутень! - вспыхнула жена, сбрасывая с себя пальто. - Сам иди в магазин! Сам! А то нашел рабыню!..

В дверь позвонили, и Корнеев услыхал пронзительный голос соседки. Он поморщился и снова взялся за паяльник. До него доносились безапелляционные заключения гостьи об остальных соседях и короткие реплики жены. Вскоре разговор зашел о нем. Нина не могла не говорить о нем, как больной не может не говорить о своей болезни.

- Тяжко тебе с ним, бедняжечка! - с притворным сочувствием ворковала соседка.

- Хоть не пьет, как у других, - отвечала жена.

Соседка ощутила скрытую шпильку в словах Нины и, сухо попрощавшись, поспешила уйти.

Максим тяжело вздохнул и склонился над схемой. Жена, конечно, по-своему права. Семья одними идеями сыта не будет, а конструирование машины времени занимало все свободное время. Из-за нее, из-за машины, он - инженер работал во вневедомственной охране. В итоге получался значительный выигрыш во времени: сутки - дежурство, двое - дома; но зато ощутимый проигрыш в зарплате. Угнетала Максима и унизительная слава чудака-изобретателя; чуть ли не умалишенного, который льстит себя неосуществимыми надеждами и занимается заведомой ерундой. Злые языки приравнивали его к изобретателям вечного двигателя, и только он сам непоколебимо верил в свою идею. Жена махнула на него рукой как на "потерянного", и между ними давно выросла глухая стена. Они жили каждый своей жизнью, уже не пытаясь протоптать тропинку взаимопонимания друг к другу, существуя будто в разных измерениях.

Парадоксально, но у него, у человека, создающего машину времени, катастрофически не хватало времени. Идея поглощала его всего без остатка.

Времени не хватало даже для воспитания сына. Правда, Максим сделал несколько попыток сблизиться, героическими усилиями урвав несколько минут, но... Вероятно, попытки эти были сделаны слишком поздно. Образ Максима Ивановича Корнеева прочно сросся в сознании Коли с эпитетом "чудик-изобретатель", и приживить туда понятие "отец-наставник" было очень трудно. Для этого нужно было затратить большой труд... и время. Снова время!

Недавно, выходя из квартиры, Максим Иванович услышал доносящийся из-за угла диалог. Один голос принадлежал его сыну, а второй - соседскому мальчишке.

- ...А твой отец - чудак-шизик! - язвительно заметил мальчишка. Это прозвище настолько закрепилось за Максимом Ивановичем, что сыну и в голову не пришло возражать по существу.

- А твой - пьяница! Алкоголик несчастный! - В голосе сына звучали слезы.

- Пьяный проспится, а...

Мальчишка не успел закончить. Послышались звуки ударов, возгласы. Когда Максим подоспел на шум, сын, утирая разбитый нос, даже не взглянув на отца, прошмыгнул мимо него по коридору в комнату.

Максим хотел было вернуться, поговорить с ребенком. Но... он очень спешил - у знакомого радиолюбителя ему удалось выклянчить крайне нужную интегральную схему, и надо было забрать, пока тот не передумал. А было бы больше времени... Но откуда его взять?! Скажем, попытаться заинтересовать открытием Академию наук. Придет он на прием и скажет: "Знаете ли, уважаемый профессор, я тут машину времени изобрел. Теперь строю. Вроде бы уже кое-что получается". Профессор же в ответ на это со сдерживаемым смехом или раздражением (в зависимости от характера и настроения) скажет: "Что же, поздравляю вас с большим успехом. А вы не пробовали изобретать вечный двигатель? Я думаю, что с такими способностями, как у вас, вы с этим справитесь в два счета". И он возьмет чертежи и расчеты, для успокоения просителя запишет его адрес и фамилию. Последнее еще и для того, чтобы сказать секретарю: "А вот этого, Лиленька, - и он покрутит пальцем у виска, - в следующий раз ко мне не пускайте". А чертежи и схемы пустят на стенную газету "За передовую науку!".

Максим боялся унижения, связанного с отказом, но еще больше боялся дискредитации идеи. Идею он считал истинной и верил в нее беззаветно. Он верил и знал, что сосуществуют на одной пространственно-временной оси прошлое, настоящее и будущее. Один из вопросов волновал его больше всего: насколько жестко будущее детерминировано прошлым? Надо ли принимать во внимание свободную волю человека или свобода эта лишь видимость и подчинена тем же объективным законам, которым следует вся природа, в том числе и живая? Если это так - существует лишь одно реальное будущее. Если же нет - контуры будущего расплываются, и в нем каким-то немыслимым образом существуют несколько равноправных и вероятностных реальностей, и, возможно, реализация одного из них во многом зависит от поведения темпонавта (так Максим назвал людей, которые будут перемещаться в пространстве и времени).