Владимир Заяц - Земля необетованная

Мурк направился к группе лифтов, ждать ему пришлось недолго. Подошел средних лет мужчина и нажал на кнопку крайнего. Дверца с шорохом скользнула в сторону и мужчина вошел. Мурк впрыгнул в лифт за мгновение до того, как закрылась дверь.

Незнакомец недоуменно взглянул на него и сказал в микрофон:

- Двадцать пятый.

- Тридцатый, - преспокойно добавил Мурк. Лифт заскользил вверх.

"Ну, отсюда-то ему удрать некуда. Придется беседовать", - подумал Мурк.

- Облицовочка у ваших лифтов, - произнес он самым непринужденным тоном.- Неважнецкая облицовочка.

- А?! Что?! - вздрогнув, выдавил его спутник, глядя на него насмерть перепуганными глазами.

- Слишком яркая. Красная слишком. Прямо как кровь, - пояснил Мурк.

"Как кровь..." - повторил кто-то внутри его, и Мурку вдруг сделалось жарко.

Лифт замедлил движение, остановился. Мужчина стал вплотную к двери, чтобы выйти сразу же, как только она откроется.

Мурк молниеносно заблокировал дверь и, коротко взмахнув трубоскопом, ударил мужчину по затылку. Плечи у незнакомца обмякли, он сгорбился и завалился вперед. Мурк ухватил его за шиворот, подтащил к стенке и попытался посадить. Ничего не получалось, обмякшее тело каждый раз валилось набок.

"Да что это я? - подумал Мурк.- Почему это я решил, что он непременно должен сидеть?" Он положил его на спину, заботливо подложил ему под голову свой пиджак и проверил, есть ли в кармане удостоверяющая карточка с личным шифром.

Пора было уходить. Человек приходил в сознание. Он стонал все громче и делал судорожные движения руками, будто хотел на что-то опереться и встать.

Мурк огляделся. Достаточно ли следов? Он вынул из кармана расческу, прижал к ней по очереди пальцы правой руки и положил на пол у входа. Затем Мурк не спеша вышел из лифта и сказал в открытую дверь:

- Тридцатый этаж. Пуск.

Мурк пересек вестибюль и подошел к привратнику. Старик спал, положив голову на скрещенные руки, и храпел так жутко, словно погибал от удушья. Мурк постучал в стекло. Привратник вздрогнул и поднял голову. На его щеке красным кружком отпечаталась запонка.

- Ну, что еще вам? - с раздражением пробормотал он, узнав недавнего посетителя.

- Спасибо,- не без ехидства поблагодарил Мурк. - Квартиру нашел.

Глаза старика прояснились.

- Эй, ты, шутник,- проговорил он со злостью. - Вот я сейчас полицию вызову. Она шутить не любит.

- Ну что вы, зачем же сразу полицию?! Мурк притворился испуганным.

- Я уже ухожу. До свидания.

Он пошел к двери суетливой, семенящей походкой, изо всех сил сделал вид, что очень торопится. У двери намеренно задержался: несколько раз дергал за ручку, хотя знал, что дверь открывается наружу.

Выйдя на улицу, Мурк свернул за угол и, прислонившись к стене, громко расхохотался. Теперь-то старикашка запомнил его хорошо и опишет со всеми подробностями.

Фланирующей походкой Мурк подошел к самодвижке и стал на самую медленную ленту. Жизнь обрела смысл: вот-вот за ним начнут настоящую охоту, и он окажется кому-нибудь нужен. Пусть даже полицейским. Люди все-таки.

Мурк ехал, любуясь уходящей вверх многокилометровой вереницей освещенных окон, темными силуэтами деревьев у сереющих стен, с наслаждением вдыхал вечернюю ароматную прохладу. И он даже не успел заметить, как откуда-то из боковой улицы бесшумно вынырнул полицейский автомобиль.

Его черная сумрачная сигара в мгновение ока подлетела к человеку. Механическая рука мягко и сильно ухватила его поперек туловища и вбросила в разверзшийся люк.

Все произошло совершенно автоматически, под контролем центрального компьютера. Живые полицейские работали только до часу дня.

8

Инспектор затосковал, хотя видимых причин для этого не было. Все было, как прежде: та же работа, и дома без изменений. Жена, как всегда, спокойна и благожелательна. Слушает со вниманием всякую служебную чепуховину, а провожая на работу, обязательно целует в "натюрмордочку".

Но метались мысли Альфеуса, не стало ему покоя. И прежней уверенности в правильности своих действий тоже не было.

Все произошло мгновенно, хотя накапливалось годами. Так постепенно растет на краю крыши сосулька, превращаясь в многокилограммовую махину с игольной остроты жалом. И тронет ее неощутимое движение ветерка, и срывается вниз смертоносный снаряд, пронзая прохожего, млеющего от весенних лучей.

В голову лезли мысли о ненужности профессии, вспоминался недавний разговор с Доктором. Тот говорил в своей обычной манере: лениво посмеиваясь то ли над собой, то ли над всем миром. Старый циник!