Юрий Иовлев - Юлл

– «Эя», – подумал он, – «моя прекрасная и несравненная Эя, неужели из-за этого тупого хищного растения я не увижу тебя? Неужели всё, что я сделал ради тебя – напрасно? Все те опасности, преодолённые трудности, бессонные ночи? Ну почему я не обладаю могуществом богов?»

Лингрена охватила ярость, он глухо зарычал, отчаянно рванулся и, изогнувшись, сделав над собой нечеловеческое усилие, превозмогая боль в итак уже израненной ноге, подтянулся и ухватился за край уступа.

– «Так нет же», – со злостью подумал он, – «меня так просто не возьмёшь! Я вырвусь и останусь жить назло этому проклятому агнуупу, назло всем бейлуунам, преследующим и убивающим ни в чём не повинных флоотов, пресмыкающимся перед богами, который принёсли горе на нашу землю, предавшим всё человечество некогда прекрасной, свободной и процветающей Мууно».

Юноша упёрся свободной ногой в край расщелины, перекинул проклятый отросток в узкий зазор под огромным валуном, и толкнул камень изо всех сил. Тот качнулся, придавил отросток всей своей массой и заклинил его. Отросток конвульсивно вздрогнул, зажатый камнем, и сбросил Лингрена вниз. Юноша опять повис вниз головой. Он покачивался на щупальце – отростке, отдыхая и собираясь с силами. Отросток медленно извивался, но уже не тащил свою жертву наверх. Так прошло около минуты, может немного меньше, и тут Лингрен к своему ужасу заметил, ещё два щупальца, концы которых показались над краем уступа.

–«Это очень плохо!» – промелькнула мысль в голове Лингрена. – Если сейчас эта тварь подтянет сюда свои отростки – щупальца, то у меня уже вырваться не будет никакой возможности».

Времени на раздумья не оставалось, приливающая кровь к голове начала туманить сознание, нужно было что-то делать, причём, действовать очень быстро и решительно. Он, собрав последние силы, снова отчаянным рывком изогнулся и опять, дотянувшись до края уступа руками, ухватился за него. Закричав от ярости и натуги, юноша подтянулся на руках, снова упёрся свободной ногой в небольшой каменный выступ и, выхватив кугуот, стал яростно наносить им удары по схватившему его отростку. Тонкий и острый как шило конец кугуота легко вонзался в твёрдый отросток и, пробивая жёсткую кору, рвал мякоть. Из ран по камням потёк зелёный сок, а отросток задёргался. Через минуту быстрой и яростной атаки, он измочалил отросток на перегибе каменного уступа и вцепился в него зубами. Словно голодный хоар, Лингрен рвал и трепал измочаленный участок отростка, перекусывая жёсткие и упругие нити, образующие кору. Вскоре челюсти у него свело судорогой, а зубы заболели, тогда Лингрен нашёл острый камень, который на его счастье валялся рядом с валуном, и стал отчаянно рубить отросток, нанося ему сильные и частые удары. И отросток, наконец, не выдержал и сдался, последние нити Лингрен перервал, рванувшись всем телом, и едва не сорвавшись вниз с выступа, на котором стоял, опираясь на него свободной ногой. В этот момент два других отростка, слепо ощупывая каменную стену, стали потихоньку спускаться вниз, приближаясь к нему слева и справа. Лингрен отпустил край уступа, за который держался руками, и скользнул ниже, вдоль стены, отчаянно цепляясь пальцами за малейшие углубления и выступающие кое-где камни. Он проскользил около десяти метров, пока ему не попалась относительно широкая расщелина, за края которой он сумел зацепиться руками и упереться в её стенки ногами. Сверху качались и медленно извивались два щупальца-отростка агнуупа, тщетно пытаясь обнаружить его. Заметив каменный козырёк, идущий вдоль стены, юноша, каждую секунду рискуя сорваться в пропасть, перебрался на него и уселся, переводя дух. Руки и ноги его мелко дрожали от чудовищного напряжения, голова болела. Кусок отростка так и висел на ноге, вцепившись в неё своими мелкими шипами. С большим трудом, превозмогая ноющую боль, ему удалось освободиться от отростка, сбросив того в пропасть. Вся нога была в мелких ранках, кровоточила и болела, брюки в нескольких местах были порваны, но это уже было не важно. Руки и лицо покрывал зелёный сок, который начал немного жечь кожу, но это тоже было не существенно, по сравнению с тем, что он остался жив. Сумерки уже совсем было затопили окрестности, но взошедший спутник планеты, показавшийся над верхушками деревьев, немного разогнал тьму. Лингрен позволил себе полчаса отдохнуть, приходя в себя, затем поднялся на всё ещё дрожащих ногах, и медленно и осторожно пошёл вдоль узкого козырька, чуть выступающего от скальной стены. Он продвигался вперёд, держась за стену, и выискивая путь наверх. Вскоре юноша увидел неровные уступы, вероятно, возникшие из-за обвала части скальной породы, и широкую расщелину, тянущуюся до самого верха. Возблагодарив Единого, он полез наверх. Подъём отнял у него последние силы, и, перевалившись через край уступа, Лингрен лёг на землю, не в силах двигаться дальше. Через несколько минут сон сморил его, и он сам не заметил, как уснул недалеко от края уступа. Когда он проснулся, солнце уже поднялось в небо и показалось над деревьями. Он почувствовал себя отдохнувшим, но, в то же самое время ужасно голодным. Юноша уселся поудобнее под раскидистым кустом, раскрыл клапан своего рюкзака, развязав верёвку, и достал оттуда сушёное мясо, вяленые овощи, кусок хлебной лепёшки и металлическую флягу с завинчивающейся крышкой, в которой плескалась вода. Позавтракав, а, заодно, и пообедав, он аккуратно завернул всё в тряпицы и убрал остатки пищи обратно в рюкзак. Легко поднявшись на ноги, он повернулся в сторону агнуупа, намереваясь отомстить своему обидчику, но, потом, передумал. Он снова подошёл к краю обрыва и увидел, что горы заканчиваются, переходя в долину.