Валерий Михайлов - Господь и покойник

– Похоже, психи – это моя карма, – отреагировала на наш разговор Валюша.

– Это как? – не понял я.

– А так. Карма Эстонского, – это Валин сослуживец, – досматривать тещ, а моя – встречаться с психами.

Первую, «гражданскую» тещу он не то, чтобы досматривал, а просто ненавидел за то, что она, умирая от рака, требовала к себе слишком много внимания дочери, отнимая тем самым ее у Эстонского. Вторая, официальная теща, умирала в его в квартире. Квартира у него однокомнатная, и специального пространства для тещи там не было, поэтому Эстонский постелил ей на полу в кухне, где она и готовилась к путешествию в мир иной под грохот музыки. Объяснял тещененавистничество он тем, что они якобы плохо обращались со своими дочерьми. Вот только сам он с женой обращался не лучшим образом

Господь явился предо мной 23-го февраля. В ночь с 22 на 23 об этом, как полагается, возвестила мне все та же соседка. На этот раз сексуальными визгами. Причем сексуальными эти визги были в том смысле, что издавались они соседкой во время секса. Ее ебли, она визжала, и визжала, словно ее не ебут, а режут. То есть сексуально привлекательного в ее визжании не было ничего.

– Орет так, словно сама себе не верит, – заметила Валюша, поворачиваясь ко мне. Мы лежали в постели.

– Ты думаешь? – спросил я.

– А ты разве нет?

– Чужая душа…

– Это только так кажется, – сказала она и отвернулась, давая тем самым понять, что разговор окончен.

Крики соседки меня раздражали. А еще мне хотелось начать хлопать в ладоши и орать браво, но я постеснялся это сделать. В конце концов, я трусливо сбежал в сон.

Разбудил меня вопль домофона. Было что-то около 9 утра, а это самое паскудное время для пробуждения: выспаться еще не выспался, но снова уже не заснешь. Короче говоря, выходной насмарку.

– Да, – не очень любезно буркнул я в трубку домофона.

– Доброе утро. Вот сейчас все болеют, а в библии написано… – затараторил женский голос.

– На заборе и не такое написано, – огрызнулся я и повесил трубку.

Сон был окончательно перебит, поэтому я отправился на кухню. Поколебавшись пару минут между кофе и японским порошковым чаем с почти что уринотерапевтическим названием «мача», я выбрал кофе. Я сварил себе чашку крепкого напитка, выпил и отправился смотреть Жванецкого. Благо, на винте у меня он был практически весь. Не знаю, кому как, а мне Жванецкий способен заменить и шампанское, и Женитьбу Фигаро.

Часов в одиннадцать, позвонил Господь.

– Привет, – сказал он, – не разбудил?

– Меня уже подняли слуги твоего конкурента.

– Заканчивай сравнивать меня с небесным Петросяном, – фальшиво обиделся он. – У меня сегодня подгорел суп, и я понял, что это знак, – перешел он к делу.

– Какой еще знак? – не понял я.

– Знак, что надо идти в гости. А так, как ты – наилучшая кандидатура… Надеюсь, ты не против? Я с неофициальным визитом, так что готовиться особо не надо.

– Хорошо. Приходи, – ответил я.

– Как это вообще возможно, чтобы суп подгорел? – отреагировала Валюша на известие о предстоящем явлении Господа.

– Пути господни неисповедимы, – ответил я.

– Это что, намек на обед?

– Не знаю. Я стараюсь намеков не понимать.

После того, как я неправильно понял один весьма деликатный намек, я стараюсь не понимать ни намеков, ни недомолвок. Поначалу это немного напрягало окружающих, но потом, когда все привыкли, значительно упростило мою жизнь.

Господь явился ровно в 16—00, как мы и договаривались. Он прибыл с бутылкой израильского кошерного вина, тортиком и дамой.

– Это Людмила, – представил он свою спутницу.

Женщина в зимние холода – это кот в мешке. И пока ее не извлечешь из шубы, шапки, перчаток, теплых штанов и сапожек, хрен разберешь, что она из себя представляет. То ли дело лето! Но февраль в наших краях – месяц зимний, и частично оценить спутницу Господа я смог только после того, как она сняла с себя шубку, шапку, шарф и перчатки. Джинсы у нас в гостях снимать не принято, а обувь… Не будучи фанатичными ковропоклонниками (именно поклонение коврам лежит в основе обычая разуваться в гостях), мы разрешили гостям остаться в обуви.

Кстати, весьма забавно наблюдать за реакцией людей после того, как говоришь им: «Не разувайтесь». Большинство из них сначала смотрят на тебя, как на марсианина, а потом совершенно ошалело спрашивают:

– Как не разуваться?

– Никак.

– У вас что, ремонт?

– Нет. Мы просто не разуваем гостей.

После этого около трети гостей, выдав с ужасом на лице: