Михаил Башкиров - Чужое эхо

Но как все же поведет себя коллекционер?.. Объяснит падение противопожарной завесы естественными причинами?.. Ну, сорвались запоры… Или сообразит о ловушке?..

Не отпуская крышки люка, Бригерр дотянулся свободной рукой до шершавого рычажка и вывел его на «нейтралку».

Не было бы там Имтраны…

Крышка дрогнула, уплотнитель глухо заскрипел.

Бедро Бригерра скользнуло, и, не успев отдернуть пальцы, он навалился на рычажок и вдавил его в «плюс».

Щель люка ответила ватным вскриком и затухающим дребезжанием.

Бригерр упал. Фонарик, кувыркаясь, отлетел в угол и вперил луч в набухший потолок. Бригерр вскочил, подобрал фонарик и выбежал из рубки.

Не обнаружив Имтраны в каюте, Бригерр перелез через поваленный информатор и отбросил ширму.

Коллекционер лежал поперек койки — противопожарная завеса угодила ему в поясницу.

Мертв… Что теперь будет с Имтраной?..

Бригерр допятился до коридора, метнулся вправо, влево, рыская лучом от переборки к переборке, и, наткнувшись на убегающие следы, устремился по ним к выходу.

— Так нелепо все испортить! Черт дернул потащиться на свалку!

— Успокойтесь. Чтобы реально помочь вам, я должен иметь полное представление о предыдущих событиях. Пока не будем повторяться. И не стесняйтесь в подробностях. Иногда удача зависит от малосущественной, на первый взгляд, детали.

— Натворил я дел, — Бригерр привстал с тахты, дотянулся до штабеля толстых книг и взял маску поросенка.

— Итак, потеряв след, вы поспешили к гравилету в надежде застать Имтрану там?

— Нет. Я еще долго мотался по соседним кораблям. Думал, Имтрана забилась в какую-нибудь подходящую каюту, — Бригерр, садясь, выронил маску. — Кричал в каждый открытый люк, но она не отзывалась. Потом вернулся на экспресс.

— Решили окончательно убедиться в смерти коллекционера?

— Крути не крути, а в его гибели виноват я, — Бригерр поднял маску и положил себе на колено. — Оправдаться будет трудновато… Впрочем, меня устроит любой исход — лишь бы отыскалась Имтрана.

— Извините, я не хочу делать вам больно…

— Не церемоньтесь.

— Вы отдаете себе отчет в невозможности прежних отношений? Если факт инъецирования подтвердится, Имтрана окажется потерянной для вас навсегда.

— Умом я вроде понимаю, но сердцем… Да и ведь инъецированность Имтраны меня не пугает. Настораживает ее исчезновение. Почему не дождалась меня? Почему воспользовалась для бегства гравилетом?

— Отсутствие гравилета потрясло вас?

— В этот момент я совсем растерялся и утратил контроль над ситуацией. Куда? Зачем? Неужели последствия инъецирования для Имтраны оказались чересчур опасными? И одна мысль сверлила мозг: только бы Имтрана не попала в Диагностику.

— Она могла добровольно отправиться туда на гравилете?

— Не исключено. Для меня подобный вариант катастрофичен. В Диагностике я бессилен ей помочь.

— Не расстраивайтесь раньше времени. Я чувствую, проблема гораздо запутанней и интереснее. Хорошо, что вы пришли именно ко мне.

— А куда было больше податься? Я вдруг вспомнил слова Имтраны о вас, о нестандартном мышлении.

— Скажите, на чем основывается ваша непоколебимая уверенность в инъецировании Имтраны?

— Смерть коллекционера… Исчезновение…

— Вы напрасно связываете два независимых факта.

— Независимых?

— Рассмотрим иную последовательность: Имтрана покинула экспресс до падения завесы. Испугалась коллекционера, оставшись один на один, и следом за вами — в гравилет, а не обнаружив вас…

— Ну нет! Я же до последней секунды слышал голос коллекционера! Что он, в пустоту говорил?

— Копнем глубже. Инъецирования вообще не существует в природе, оно — плод воображения.

— Оригинальный ракурс.

— Прокрутим ситуацию в динамике. На орбите взорванной планеты обнаруживается капсула с ребенком. Чудесное спасение необходимо объяснить по-научному. Лучшие умы пытаются вогнать иррациональный процесс в узаконенные, привычные рамки. Появляются правдоподобные гипотезы. Но любая, даже гениальная гипотеза ничего не стоит без подтверждения фактами. А у цивилизологов в наличии только спасенный мальчик да капсула с фрагментами структурника. Структурник распался, но мальчик-то жив и в дальнейшем своим развитием должен дать неоценимые сведения. И за этим особо важным объектом ведется пристальное, тотальное наблюдение. По мере взросления на будущего Флагмана обрушиваются наводящие вопросы, и он начинает заниматься самоанализом, пытаясь отыскать в себе следы влияния, и, подвергаясь давлению окружающих, корректирует свой образ жизни, а наблюдатели относят малейший сдвиг в его поведении к пресловутому инъецированию. Флагман постепенно замыкается, изолируется и создает на корабле псевдокапсулу.