Мэрион Брэдли - Верховная королева (Туманы Авалона - 2)

Ланселет тоже хохотал; лицо его разрумянилось. Он принял золотую чашу - и подбросил ее в воздух.

- Вот и матушка твоя уговаривала меня остаться в Лотиане на Белтайн. Да я не затем приехал, чтобы отнять у тебя награду: награды мне не нужны. Гвенвифар, госпожа моя, - воскликнул он, - возьми эту чашу, а взамен дай мне ленту, что носишь на шее. А чаша пусть украсит алтарь или стол самой королевы!

Гвенвифар смущенно схватилась за ленту, на которой висел Моргейнин амулет.

- Эту вещь я никак не могу тебе отдать, друг мой... - Королева отстегнула шелковый рукав, что сама же расшила мелким жемчугом. - Возьми вот это в знак моей приязни. А что до наград... что ж, я вас всех оделю... - И королева жестом поманила Гавейна с Гаретом, что ехали след в след за Ланселетом.

- Жест любезный и учтивый, - похвалил Артур, вставая. Ланселет принял вышитый рукав, поцеловал его и закрепил на шлеме. - Однако самого доблестного бойца моего ждут и иные почести. Добро пожаловать к нам за стол, Ланселет, тебе отвели место на возвышении. Заодно и расскажешь нам, чего повидал с тех пор, как уехал из Камелота.

Гвенвифар, извинившись, удалилась вместе со своими дамами готовиться к пиру. Элейна и Мелеас без умолку тараторили о том, как Ланселет доблестен, как великолепно сидит на коне и как же великодушно с его стороны отказаться от всяких притязаний на награду! А Гвенвифар думала лишь о том, каким взглядом смотрел на нее Ланселет, умоляя о ленте с шеи. Королева подняла глаза: на губах Моргейны играла мрачноватая, загадочная улыбка. "А ведь я даже помолиться не могу о спокойствии душевном; право молиться я утратила".

В течение первого часа, пока длился пир, королева расхаживала по залу, следя, чтобы все гости разместились как подобает и угостились на славу. К тому времени, как она заняла свое место на возвышении, большинство сотрапезников уже перепились, а снаружи окончательно стемнело. Слуги внесли светильники и факелы, закрепили их на стене, и Артур весело объявил:

- Глянь-ка, госпожа моя, вот и мы зажигаем свои огни в честь Белтайна - но только в замке!

Моргейна устроилась рядом с Ланселетом. Лицо королевы горело от жары и выпитого вина; она отвернулась, лишь бы не видеть их вместе.

- Ах да, сегодня же и в самом деле Белтайн... я и позабыл, - промолвил Ланселет, зевая во весь рот.

- И Гвенвифар распорядилась устроить пир, чтобы никто из наших подданных не поддался соблазну ускользнуть в ночь на свершение древних обрядов, - промолвил Артур. - Как говорится, есть много способов освежевать волка, не обязательно выгонять его из шкуры... Если бы я запретил костры, я повел бы себя как тиран...

- ...И предатель по отношению к Авалону, брат мой, - негромко проговорила Моргейна.

- Но если благодаря радениям моей госпожи приближенным моим приятнее сидеть здесь, на пиру, чем бежать в поля и плясать у костров, так, значит, цель наша достигнута средствами куда более простыми!

Моргейна пожала плечами. Гвенвифар казалось, что золовка ее изрядно забавляется про себя. Пила она мало; кажется, за королевским столом она одна сохранила ясную голову.

- Ты только что из Лотиана, Ланселет, - соблюдают ли там обряды Белтайна?

- Королева уверяет, что да, - кивнул Ланселет, - но, может статься, она просто шутила со мною - откуда мне знать. Из того, что я видел, ничто не заставляло усомниться в том, что королева Моргауза - наихристианнейшая из дам. - Он смущенно вскинул глаза на Гавейна, и от внимания Гвенвифар это не укрылось. - Гавейн, попрошу заметить: я ни слова не сказал против госпожи Лотиана; я с твоей родней не ссорюсь...

Ответом ему был лишь негромкий храп. Моргейна нервно рассмеялась.

- Гляньте-ка, а Гавейн-то уснул - положив голову прямо на стол! Я тоже не прочь узнать новости Лотиана, Ланселет... Не думаю, что тамошние уроженцы так быстро забудут костры Белтайна. Солнечные токи бушуют в крови любого, кто воспитывался на Авалоне, как я, как королева Моргауза... верно, Ланселет? Артур, а ты помнишь обряд коронования на Драконьем острове? Сколько же лет с тех пор минуло - девять или десять?..

Артур недовольно поморщился, хотя ответил вполне учтиво:

- Много лет минуло с тех пор, это ты правду сказала, сестрица, а ведь мир меняется с каждым годом. Думается мне, время сих обрядов прошло, кроме как, может статься, для тех, что живут плодами полей и нив и вынуждены просить благословения Богини... Так говорит Талиесин, и спорить с ним я не стану. Но, полагаю я, эти древние ритуалы ни к чему таким, как мы, жителям городов и замков, слышавшим слово Христово. - Артур поднял чашу с вином, осушил ее и с пьяным напором возгласил: - Господь, дай нам всего, чего мы желаем... всего, что вправе мы получить... дабы не взывать нам к древним богам, верно, Ланс?