Максим Бондарчук: Гидра (СИ)

Да, она чувствовала его. Ощущала биение его сердца, его дыхание. Где-то на подсознательном уровне, там, куда не может добраться человеческий взор, она знала, что он жив. Всем своим нутром она ощущала это, но боялась сказать в открытую. Суеверия, в которые она никогда не верила, но была вынуждена впитать в себя за время службы, не давали ей покоя. Она боялась потерять это чувство, не хотела упускать его из своего сознания, ибо все остальное уже ничего не значило для нее.

— Да, я чувствую это. Он там. В болотах. И он — жив.

Последнее слово она буквально выдавила из себя, боясь сглазить и дать уйти этому приятному, как последняя надежда, чувству.

— Значит, тебе надо просто сказать об этом командованию.

— Никто не станет ничего слушать. Мои слова не имеют веса в этом месте. Группа сделала то, что не удавалось сделать многие годы тысячам подобным им. И вот теперь, когда путь на столицу варрийцев открыт и победа вот-вот готова упасть в руки генералу, ты всерьез думаешь, что они дадут указание на спасательную операцию. Нет, этому не бывать.

— И что дальше? Зная, что он жив ты просто будешь сидеть сложа руки, ожидая когда твое чувство окончательно стихнет.

— Другого выхода у меня нет. Рик сам об этом говорил, и я была готова к этому. Если судьба дарит человеку возможность сделать хоть что-то выходящее за рамки, она обязательно сделает это. Нельзя бежать впереди поезда и жаловаться на то, что ты устал в пути. Я так не могу. Но если есть хоть малейший шанс вернуть его, мне придется ухватиться за него всеми руками.

Прозвучал звонок. Яркая кнопка на приборной панели засветилась необычным огнем.

«Опять сообщение из штаба» — пронеслось у нее в голове и она нехотя посмотрела передачу.

— Кель Вильгенхайм — голос с из монитора зазвучал металлическим басом — Это генерал. Нам нужно с вами поговорить по поводу Рика Граубара. Знаю, что вы сейчас чувствуете, но все таки, не могли бы вы подойти к нам вместе с Филиной.

Она посмотрела на нее, но та лишь пожала плечами, отвечая, что не знает о чем пойдет речь.

— Хорошо, я буду у вас через несколько минут.

Экран потух и женщина принялась одеваться. Температура на улице упала ниже обычной нормы и любая открытая часть тела замерзала буквально на глазах. Застегнув тяжелую крутку с подкладкой, она вышла наружу. Филина последовала за ней.

Путь оказался долгим, но мысли, что роем бились в ее голове, заставили время пролететь незаметно для нее. И вскоре она с удивлением ощутила теплое прикосновение отопительных систем, что вырабатывали тепло и согревали помещения в ночные морозы.

Кабинет генерала был полон. Разговора почти не было слышно, но шаги оказались слишком громкими, чтобы каждый из присутствующих немедля обратил на них внимание.

Здесь были все офицеры. Лангард и другие, что после успешной операции принимали благодарности очередные награды. Только Николай не был счастлив случившемуся. Его глаза напоминали два потухших уголька, что никак не хотели разгораться от всеобщего восторженного огня.

Генерал подошел.

— Спасибо, что пришли. Мне… — он замолчал, пытаясь подобрать слова, — Знаю, что вы были близки с пилотом Риком Граубаром и что его гибель очень сильно отразилась на вас. Примите мои самые искренние соболезнования.

Он протянул свою мускулистую руку и легонько сжал в ней хрупкую женскую ладонь.

— Знаю, что это не совсем правильно с моральной точки зрения, но успех операции оказался целиком и полностью зависим от вашего «друга». Если бы пилот не подал сигнал, мы бы никогда не узнали, где точно находится месторасположение этого огромного комплекса. Он сделал очень важную вещь — пожертвовал собой, но выполнил задание. Я ценю таких людей. Но к сожалению, за всю свою жизнь хвалить таких людей мне приходилось только в прошедшем времени. Здесь, — он повернулся и взял из рук одного из офицеров небольшой металлическую коробочку, затем протянул ее Кель, — это награды, которыми будут награждены все, кто участвовал в этой операции. Понимаю, что это не скроет всю боль, но уж лучше так, чем вообще ничего.

Он взяла небольшую шкатулку из толстых рук генерала и прямо посмотрела на него.

— Если я могу что-то сделать для вас…

— Он жив. — она вклинилась в его слова не дав договорить.

— Простите?

— Он жив, генерал, я чувствую это.

По кабинету разошлась волна шепота.

— Боюсь, что нет, Кель. Авиация выжгла там все живое. С воздуха мы сделали многочисленные снимки. Огонь горел так, что плавился металл и конструкции на разрушенных бомбами зданиях. Человек там выжить просто не мог.