Владимир Михайлов - Завет Сургана

– Не может быть такого, чтобы наши были у вас в плену тут, на нашей земле.

– Ладно. Сейчас назову имена и кто откуда. Может, встретите знакомых?

И Онго вытащил из кармана список, полученный в подземном складе. Начал читать. Его выслушали внимательно. Называя каждое имя, он поднимал глаза: как принимают сказанное женщины? И не ошибся: самое малое два имени произвели впечатление.

– Нито, что они там митингуют?

– Они говорят: та смерть или другая смерть – все равно смерть.

Наверное, так угодно было Создателю. Пойдут все. Понимают, что если кто-то откажется, мы ее в живых не оставим, хоть и противно будет.

– Так и есть. Ладно, передай, пусть собираются. А наши тем временем успеют поработать на перевале: заминировать надо на совесть. Нас наверняка захотят догнать. Хорошо хоть, взрывчаткой запаслись.

Этого добра и в самом деле из пещеры унесли достаточно.

Когда женщины выстроились, Онго, оглядев их, решительно покачал головой:

– Это хуже, чем сборище беженцев. Так не пойдет. И в самом деле, форма защитниц перевала в результате неуставного обращения с ними превратилась в лохмотья. Впрочем, лучше было сорвать избытки злости на тряпках, чем разорвать в клочья тех, чью плоть они прикрывали.

– Мори, просто не верю, что у женщин здесь нет ничего, кроме казенных мундиров. Были ведь у них и наверняка еще остались и платья какие-нибудь в ранцах, юбки там, кофточки… Скажи: пусть оденутся по-человечески. А что останется, пусть возьмут с собой, мало ли что – еще пригодится в дороге. Как знать – может, и самим еще придется снова преображаться.

Через десять минут он снова оглядел строй и на этот раз остался почти доволен.

– На выставку мод я их не повел бы, но по нашим делам – сойдет. Соки!

Собери их оружие, раздай всем нашим. Возьмем с собой. Запас, как говорится, кармана не прорвет.

Разведчики не проявили восторга: груза им и так хватало, хотя после минирования его и стало поменьше. Но возражать никто не стал.

– Хорошо, – сказала разводящая. – Но нужно еще одно: скажи громко, что ты нас прощаешь за… и он тоже прощает. Как мы тогда простили вас за такое же дело.

– Сури, прости женщин! – сказал Онго. – Тогда и все мы простим. Можешь?

После паузы, которая показалась всем очень долгой, Сури едва слышно проговорил:

– Да. Прощаю.

Шли на этот раз быстрее, чем несколько дней тому назад, путь был уже знаком; продвигались бы еще быстрее, если бы не Сури: его приходилось поддерживать двоим, сам он был не в состоянии выдержать такой темп, еще не пришел в себя после приключения. Помогать ему Онго поручил женщинам, сказав:

– Вы его измотали – теперь берегите. И чтобы все время быть поближе ко мне.

За Сури он не боялся: теперь пленницы стали относиться к парню чуть ли не с нежностью – вряд ли от чувства вины, скорее по женскому инстинкту.

Приказал им держаться поближе потому, что Сури в случае опасности вряд ли смог бы постоять за себя, а как поведут себя женщины, встреться они со своими, предсказать было трудно. За чужого жизнью жертвовать не станут, это ясно. Онго почему-то чувствовал чем дальше, тем больше свою вину перед Сури и теперь ради его блага был готов на многое, может, даже на все. Да, глубоко в бывшей девушке засело, видно, чувство к человеку, когда-то любимому. Когда-то?..

Через полчаса он приказал замедлить шаг: вероятность встречи с восстанавливавшими посадочный люк становилась все больше. Нито, поравнявшись, спросил негромко:

– Оружие бабам раздать? Онго покачал головой:

– Не время еще. А может, и вовсе не надо. – И тут же, не договорив:Стой! Всем – налево, к россыпи! Ложись и замри! Женщин подстраховать, чтобы никто ни звука, кто пикнет – ножом ее, объясните, если еще не поняли.

Залегли – каждый разведчик между двумя женщинами, в ладонях – по кинжалу, им что правой разить, что левой – все едино. Конечно, хорошо укрыться тут невозможно было, и если бы те, от кого группе потребовалось укрыться, вели наблюдение за путем своего следования, то залегших обнаружили бы без усилий; но возвращавшиеся в расположение караула улкасы, заранее уверенные в собственной безопасности, шли свободно, разговаривали, пересмеивались, довольные, наверное, тем, что занудная работа, которую они считали ниже своего воинского достоинства, закончена и ждет их не пыльная служба: караул, да еще в компании с женщинами, всегда делающими жизнь интереснее. Когда они оказались напротив, не более чем в двадцати шагах, Соки почувствовал, как лежавшая слева от него горянка напряглась, глубоко вдохнула воздух. Холодным клинком он дотронулся до ее горла, прошелестев в самое ухо: