Владимир Михайлов - Завет Сургана

Получив такую отповедь, свир проворчал под нос:

– Доложу командиру.

Он кратко переговорил по телефону. Кивнул:

– Ладно, плетитесь, как сможете.

И проверявшие бегом направились к своим. Вскоре прилетевшая смена двинулась в путь; Онго, волнуясь, следил: взлетит агракор или останется на месте? Но и через несколько минут машина не сделала попытки взлететь; ясно – будет ждать тех, кого прилетевшие собираются сменить. Прекрасно.

– Что тебе, Сури? Стало хуже?

– Да нет. Онго, видишь, куда они пошли?

– На зрение не жалуюсь. И что?

– Они выбрали длинный путь. Он, конечно, удобнее. Или просто не знают.

– А что, есть короткий?

– Меня им вели туда. И оттуда я по нему добирался. Не в обход скал, а между ними есть тропка. Труднее, зато быстро.

– Молодец, что вспомнил. Здорово. Очень здорово. Идем!

Разведчики вновь смешались с женщинами, Онго сказал:

– Девушки, а теперь поройтесь в ваших ранцах, поделитесь нарядами с нами – не зря же вам было сказано взять все с собой. Не бойтесь, потом отдадим вам. Одевайтесь, бывшие! Придется еще разок тряхнуть стариной.

Перевоплотились быстро и без слов; даже Нито не ворчал, вопреки привычке.

– Начинаем движение по следам десанта, – скомандовал Онго. – Когда поравняемся с агракором, разведчики, все поняли?

Ответом были только усмешки. Хотя Мори не удержался от комментария:

– Не впервой нам штурмовать агралеты. Пилоты, как по заказу, сами вылезли из кабины: не терпелось, видно, хоть немного пообщаться с женщинами, пусть и не очень ласково на них глядевшими. Общение получилось скоротечным.

– Ты, – сказал Онго своему пилоту, – занимай свое место. Проверь все, и будь готов к взлету. А мы уж закончим без тебя, извини.

– Я буду безутешен, – ответил пилот очень серьезно.

Двинулись дальше; теперь колонну возглавлял Сури. Тропка и в самом деле оказалась куда короче, чем нахоженный путь. И когда она вновь влилась в главную тропу, прилетевшее войско очутилось позади, шагах в шестидесяти. Мори пробормотал:

– То-то удивятся и разозлятся. Онго, продолжая шагать, тихо проговорил окружившим его разведчикам:

– Будут обгонять нас – сойти с тропы, пропустить, упаси Творец как-нибудь задеть. А то кажется мне, что вы уже настроились…

– Так ведь удобнее случая не будет! проговорил Керо едва ли не просительно. – Нас же будет один к одному, женщины от нас не отстанут – передушим голыми руками…

– Передушим. А потом что? Думаешь, нас с цветами будут встречать? Пусть уж они нас доведут до места, Позволим оказать нам такую услугу.

– Ну, доведут. Но они-то войдут, раз их позвали, а нас вряд ли пустят.

Что же тогда?..

– А вот что…

Онго в немногих словах объяснил замысел. Мори сказал, сомневаясь:

– Не знаю, вряд ли они на это клюнут. Все-таки выполняют боевое задание, не на гулянку приехали…

– А это, – сказал Онго, – уже от нас зависит. Чем женщина всегда была сильна? Умением соблазнить, заставить сделать то, чего она хочет. Отвыкли?

Самое время вспомнить, как это делается. А начинают пусть наши горянки: им-то вспоминать не придется, у них все при себе. Если удастся, перемешаемся с ними, вместе дойдем до цели. А уж там примемся за дело.

Разведчики согласились не очень охотно: не так уж много шансов на успех сулил предложенный командиром образ действий. Но с командирами не спорят, а они и в юбках оставались солдатами.

– Пока еще есть время – растолкуйте женщинам, что от них потребуется, – напутствовал их Онго. – И пойдем еще медленнее.

Отряд быстро догонял женскую толпу, едва, похоже, волочившую ноги.

Когда солдаты начали уже дышать в затылок, женщины стали понемногу расступаться. Но как раз здесь сходить с тропы было некуда: однообразие плоской поверхности тут опять нарушилось выветренными утесами, между которыми и вилась тропа. Так что солдатам приходилось просачиваться через женскую команду, протискиваться, продираться, невольно замедляя шаг. Вот одна усталая женщина как бы непроизвольно ухватилась за руку оказавшегося рядом солдата. Он попытался высвободиться, она жалобно забормотала, и, даже не понимая слов, можно было по одной лишь интонации точно угадать: просит хоть немного помочь, поддержать хоть несколько шагов. Солдат оглянулся, лицо его выражало беспомощность. И он увидел, как рядом другая женщина поцеловала в щеку того солдата, который оказался рядом. И еще одна заговорила, выражая совсем уже крайнее изнеможение. Кто-то из отряда громко спросил: