Александр Бородавкин - Фантастическая сага. Заметки читателя

Обстоятельность, скрупулезность, неторопливость, так свойственные старым книгам… Да полно, так ли уж стара лунная трилогия Жулавского? Первый ее роман – «На серебряной планете» – был издан на языке оригинала в 1902 году; казалось, было достаточно времени, чтобы познакомиться с ней так же близко, как знакомы мы с той же лунной дилогией Жюля Верна или «Первыми людьми…» Уэллса. Но… роман Жулавского был однажды издан в серии «Зарубежная фантастика» издательства «Мир», а об остальных двух книгах – «Древняя Земля» и «Победоносец» – вообще не было упоминаний. И, думаю, не случайно. Мы имеем дело с той же системой, которая, однажды нечаянно пропустив «Час Быка» Ивана Ефремова, всеми средствами замалчивала неугодную книгу. Роман вроде бы и издан, но найти его почти невозможно (если у вас нет связей): в библиотеке его выдадут только по специальному разрешению, а находящиеся в личном пользовании экземпляры не афишируются и соответственно, не поддаются учету.

Это не праздные спекуляции на тему «совка»: я столкнулся с такой проблемой на собственном опыте, и именно благодаря «выгодным» знакомствам добыл несколько желанных текстов.

Можно представить, сколько вреда принесла нашей культуре игра в прятки! В результате мы имеем то, что имеем: накопившиеся в столах книги хлынули потоком, затопили читателя, и он в них захлебнулся 15 15 Написано в 1991 году. . То, что было актуально в свое время, превратилось в анахронизм, и огромный труд рассыпался журнальным прахом.

Но что толку сокрушаться о том, что могло быть, но чего не случилось? Вернемся пока к Жулавскому.

Боль, испытанная Матаретом, потомком людей, основавших лунную цивилизацию, созвучна боли, которую обнажает перед всем человечеством больная совесть наших классиков. «Древняя Земля!» – саркастически и презрительно шепчет Матарет, уходя от огромной афиши на фонаре, обнародовавшей следующие выводы:

«Граждане! Нам уже не нужны мудрецы! Нам хватит того, чего мы достигли к настоящему времени. Правительство, имея в виду благо общества, вынуждено положить конец непомерной гордыне и разрушительным тенденциям.

А посему:

1. С сегодняшнего дня распускается объединение ученых, существующее под наименованием «Братство всеведущих».

2. Отменяются все пенсии, до сих пор выплачивавшиеся ученым, и им предоставляется право зарабатывать себе на жизнь физическим трудом.

3. Равно закрываются все заведения, занимающиеся так называемой «чистой наукой» и проводящие бесплодные исследования; остаются функционировать лишь институты, приносящие непосредственную пользу и экономическую выгоду.

4. В дальнейшем самым строгим образом под угрозой сурового наказания запрещается содержание частных лабораторий и издание трудов, которые после рассмотрения рукописей особой цензурой не будут признаны полезными для общества.

5. Сохраняются и содержатся на прежнем уровне ныне существующие профессиональные школы, но раз и навсегда закрываются все высшие школы, так называемые «философские», или «общие», и прежде всего содержавшаяся до сих пор за государственный счет «школа мудрецов».

6. Во избежание любого обхода распоряжения, изложенного в п.5, категорически запрещается частное обучение, под каким бы видом оно ни производилось.

Граждане! Правительство надеется, что вы с благодарностью примете к сведению настоящий указ».

Вполне современно звучащие строки! Разве мы постоянно не балансируем на острие бритвы и не готовы сорваться в ту самую пропасть, которую живописал Жулавский? Разве не являются у нас ассигнования на образование, науку и культуру настолько мизерными, что и без подобного указа эти надстройки в не очень отдаленном будущем прекратят свое существование? Работая в школе, невольно озадачиваешься подозрением, что в министерствах засела некая вражья сила, задавшаяся целью убить школу. Возможно, она, эта сила, как и энтузиасты-революционеры сто лет назад, руководствуется лозунгом «разрушим до основанья, а затем… новую школу построим: кто был никем, тот станет всем»: обилие бумаг, которые нужно заполнять, отправлять и снова заполнять похожие, но все же чуть отличающиеся, отнимает время на уроки, на подготовку к урокам; отупляет, наконец. Приводит буквально в ярость – и не хочется больше «творить, выдумывать, пробовать».

И тут в памяти открывается окошечко: все это мы уже проходили! Перелистаем «Бесов» Федора Михайловича и перечитаем:

Не надо образования, довольно науки! И без науки хватит материалу на тысячу лет. В мире одного недостает: послушания. Жажда образования есть уже жажда аристократическая. Чуть-чуть семейство или любовь, вот уже и желание собственности. Мы уморим желание, мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве. Все к одному знаменателю, полное равенство… Необходимо лишь необходимое – вот девиз земного шара отселе…