Мария Елифёрова - Двойной бренди, я сегодня гуляю

Лагранж смахнул кисточкой пыль и осторожно вытянул обломок челюсти.

— Бог ты мой! — Мэлори замер, разглядывая находку. В кости торчали три совершенно одинаковых треугольных зуба. — Рептилии?

— Скорее всего. Они безусловно были белковыми, а значит, "закон Альварес" должен для них работать.

— А рептилии могут быть разумными?

— Вот это и есть самый большой вопрос, — Лагранж повертел в руках кость. Держать её перчатками было неудобно, и он в конце концов положил её в отделение специально приготовленного ящика. — Классическая теория интеллекта запрещает это. Считается, что скачок, ведущий к зарождению разума, возможен только при достижении определённого уровня скорости процессов в организме. Это напрямую связано с интенсивностью мыслительных операций. Рептилии, вне зависимости от объёма мозга, таким уровнем не обладают.

"А барнардцы?" — чуть не сорвалось у Мэлори с языка. Всего тридцать тысяч лет эволюции, подумал он. Температура тела тридцать восемь по Цельсию, пульс сто ударов в минуту... любопытные возможности для выводов о том, что определяет начала цивилизации.

— Некоторые динозавры были теплокровными, — припомнил он. Лагранж присел на край траншеи.

— Нельзя сказать, чтобы этого было достаточно для разумности. Вот если бы мы нашли хоть один артефакт, тогда другое дело.

— Хотелось бы, — сказал Мэлори. — Было бы обидно, если бы мы напоролись всего лишь на местное кладбище динозавров.

— Ну, динозавры — тоже неплохо. Это горы новых сведений о жизни на Марсе, да и во Вселенной как таковой...

— Да, Симон, только динозавры — дело палеонтологов, а не наше. Они будут визжать от восторга, а мы после всех трудов останемся с носом.

Мэлори отправился в другой конец раскопа, где вдвоём трудились Лика Мальцева и барнардский стажёр Миай Фоо. Они уже наполовину очистили останки от породы, и Фоо с энтузиазмом приветствовал начальника экспедиции.

— Будьте здоровы, шеф! — воскликнул он. Слегка скривившись от его лексикона (как многие говорящие на неродном языке, Фоо путал слова), Мэлори приблизился вплотную и нагнулся над останками.

— Ну как вам, Артур? — Лика разогнулась и обратила к нему сияющее веснушчатое лицо за стеклом шлема. — Думаю, вы не жалеете, что мы вас сдёрнули с места.

— Да уж, — сказал Мэлори, становясь на колени, чтобы лучше разглядеть скелет. Что за петрушка, удивился он. Строение как будто отличается... — Кажется, довольно сильный внутривидовой полиморфизм?

— Если только перед нами не разные виды, — сказала Лика. Фоо был настроен не так скептически.

— Зубы такие же, — сообщил он. — Я ходил к Симону и сверял.

— Для рептилий зубы ещё не показатель, — суховато проговорил Мэлори. — Хотел бы я знать, что же мы всё-таки обнаружили.

— Я бы тоже, — услышал он в динамике голос Лаи. Это было сказано по-английски. Мэлори оторвался от рассматривания костей. Барнардец стоял рядом. Чёрные глаза его живо блестели, несмотря на некоторую усталость; под шлемом на нём была вязаная шапочка с надписью Adidas (одолжил у Коннолли, догадался начальник экспедиции). Мэлори забыл, за что хотел сердиться на Лаи. Он вполне его понимал.

— Как успехи, Казак? — спросил по-английски Мэлори в нарочито приподнятом тоне. — Много накопали марсиан?

Это намеренное панибратство вышло не очень естественным, но Лаи не обратил внимания. Он только слегка усмехнулся в ответ на прозвище (ну и в дурацкое же положение поставили меня коллеги, подумал Мэлори, когда мне пришлось разъяснять ему, в чём тут дело).

— Вопрос не в количестве, а в качестве, — загадочно ответил Лаи, переходя на маорийский. Лика повернулась к нему.

— Что вы хотите этим сказать?

— Представьте себе, — Лаи обвёл рукой вокруг, — что это Земля, которую накрыло, скажем, метеоритным дождём. И мы находимся как раз на том месте, где был Лондонский зоопарк.

— Вы были в Лондонском зоопарке? — слегка удивлённо спросил Мэлори.

— Совершенно очаровательное место. Итак, предположим, что мы — инопланетяне, которые ничего не знают о человеческой цивилизации. И вот мы откапываем слона, жирафа, удава... Как вы думаете, помогает ли нам то, что количество образцов всё увеличивается?

— Я понимаю, — задумчиво сказал Мэлори. Лика снова посмотрела себе под ноги, в траншею.

— Проблема возрастания количества нерелевантной информации?

— Проблема в том, что мы не можем определить, релевантна она или нет, — резюмировал Мэлори. — Так, Виктор?